возвышение…
— Нет… — только прошептала она.
За холмом открывалась еще одна равнина. Нет. Та же самая. Но другая.
Люди… Они мертвы. Все. Убиты. Сотни трупов. Горы мертвых тел. Неужели таков исход битвы?
Девушка обернулась…Теперь она стояла уже не на холме, а посреди этого мертвого поля. Ее нога наступила на что-то мягкое. Валькирия опустила глаза и вскрикнула. Она стояла на руке. Руке без тела. Кусок оторванного мяса. Окровавленная конечность вывела валькирию из равновесия. Дамира отступает назад. Оступается. Поскальзывается и падает на спину. Напротив солдат. Остекленевшие глаза глядят в лицо девушки. Валькирия карабкается, пытается подняться. На груди и руках кровь. Она хочет закричать, но не может. Вместо крика лишь бессвязное мычание.
Закрывает глаза. Только бы не видеть всего ужаса. Взмах ресниц и трупы исчезли. Страх накатывает еще больше.
Уже нет никакой равнины. Мраморный зал. Холод. Дамира перебирается на колени. Пытается подняться. Что-то странное…Она смотрит на пол. Видит свое отражение…От одного своего вида ее бросает в жар. Откуда кровь?
Кап. Кап. Кап…
Словно вода из-под крана. Капли ударяются об пол, гулко разнося звук по всему залу.
И вот уже все в крови.
Кровь. Она везде.
Валькирия по колено в крови. Уровень жидкости растет так быстро, что девушка уже чувствует губами ее солоноватый вкус. Привкус железа.
Это конец. Она не выживет…
Дамира упала с кровати, больно стукнулась лицом об угол тумбочки. Рассекла губу. Увидев на руках каплю крови она закричала… И только потом поняла, что не спит.
Глава 17
Лучшая защита — нападение
Настал день отречения.
Все обитатели замка собрались в тронном зале. Они ждали.
На подиуме, где стоял трон, было пусто. Король не появлялся. Дамира, Эльда и Илий стояли в первых рядах. Нетон и Искатель находились за кулисами сцены, на которой Власу предстояло выступать. Собственно это и было все, что находилось в зале. Ни столов, ни стульев, ничего. Лишь трон и тумба на сцене. Этим приемом предполагалось увеличить вместительность. Но из-за пустоты царила беспокойная атмосфера. Что за известие, хочет сообщить король своему народу. Возможно это напутственная речь перед битвой, или наоборот демоны оставили их, и угроза миновала. Народ мог бы принять все что угодно, только не ту правду, которую он узнает.
— Это обязательно делать? — уже в который раз вопрошал Влас.
— Это часть плана, без него вас не спасти, — опять ответил ему Нетон.
— Ну все, пора, — поторопил Гремислав. — Нельзя заставлять людей ждать.
Ему не терпелось начать церемонию. И понятно почему, ведь трон уже принадлежал ему. Он скоро станет новым правителем.
— Да, хорошо, — согласился старик.
— Нетон, — шепотом произнес Андроник, когда Гремислав отвернулся. — Мы правильно поступаем?
— Что ты имеешь в виду?
— Отдавая трон Гремиславу? Мне кажется он не самая подходящая кандидатура на пост главы.
— У нас нет выбора. К тому же здесь мы не имеем права вмешиваться.
— Пора, — шепнул Гремислав. Он вытолкнул отца на сцену.
Народ зашумел. Все приветствовали своего короля.
— Я рад видеть вас мои подданные, — раздался голос Власа.
Искатель переместился в зал, к валькирии. С Нетоном ему делать было нечего.
— Я, Влас Правящий, вынужден сообщить вам плохие известия. К чему тянуть. Рано или поздно это все равно случилось бы… — голос короля чуть дрожал, выдавая волнение. — В этот трудный для Златого момент я хотел бы быть с вами…
— Твой народ всегда с тобой, — раздался голос из первых рядов.
— Спасибо, вам за верность и уважение. Но сейчас все обстоит иначе, чем когда-то. Жизнь города и его обитателей в опасности и я не могу решить все проблемы… Я ухожу…
Народ зашептался.
— Я отрекаюсь от престола, — продолжал Влас. — Я снимаю с себя корону и все полномочия. Так сужено. Люди загалдели. Послышались возмущенные крики. Женщины плакали, мужчины спорили друг с другом.
— Но! Но трон не останется пустым, — уже увереннее заговорил бывший король. — Я передаю корону своему сыну Гремиславу. Теперь он ваш правитель.
Влас показал рукой в сторону кулис, от куда показался новый правитель. Гремислав шел медленно, размерено, давая людям возможность разглядеть себя.
— Мальчишка! — кричали люди. — Что он понимает!
— Да, возможно я молод, — заговорил Гремислав, подойдя к отцу. — Но я понимаю всю ответственность, которая ложится на мои плечи. И я с полной уверенностью заявляю: я позабочусь о моем народе.
— Когда-то я был таким же юным, — сказал король сквозь выступившие на глаза скупые слезы. — Именно, тогда я взошел на трон. Пришло время передать эстафету. Ты будешь достойным правителем сын мой, — Влас снял с себя тонкий золотой обруч с символами Болтозавра и передал его Гремиславу. Тот взял обруч, но не одел его сам, а вложив свои руки в руки отца, поднесся к губам, поцеловал и тогда украсил им свою голову.
Передача происходила в полной тишине. Люди замерли в изумлении.
— Зачем они это делают, — спросила Эльда, с ноткой скептицизма в голосе. — Эти слова, размашистые жесты… Все, от слова до единого движения руки фальшиво. Все прогнило насквозь и за километры провоняло пафосом.
Она не могла успокоиться, так как чувствовала во всем происходящем непременный подвох.
— Дань традициям не более того, — согласилась с ней Дамира. — Передача короны в руках отца и сына означает, что трон был передан добровольно. Гремислав не родной сын, поэтому традиция имеет двойное значение. Люди должны увидеть чистоту намерений Гремислава.
— Кажется, ему удалось их убедить в своей правоте, — сказал Андроник, после того как люди перестали шептаться. Зал взорвался аплодисментами. Неужели хоть кто-нибудь поверил этому представлению? Похоже, что так. Но на долго ли.
'Посмотрите на Гремислава! Он доволен собой. С его губ так и стекает яд, наигранное самопожертвование и благородство. Что ж это уже не нам решать…'- думал Андроник, смотря на то, как Гремислав шествует к трону под ликующие крики толпы.
— Кризис минует, — громко возвестил Гремислав. — Наступит новая эра. Эра Златого.
Андроник выбежал в коридор первого этажа. Он прыжками преодолел три лестничных пролета, чтобы спустится сюда и успеть во время.
— Куда все уходят? — крикнул он в спину ключнице.
— Нам здесь больше нечего делать, — ответила она с грустью.
— А как же Влас, — потеряно прошептал Виссарионов. Все тело его будто пронзили маленькие
