Я почувствовала взгляд Кирилла, посмотрела на него, а Вася и вовсе старательно и невинно заулыбалась. А тот нам обеим кулак показал, видно догадался, что мы что-то затеваем.
Интуиция мне подсказывала, что идти у Васьки на поводу не следует. Всё-таки она, ещё в достаточной степени, ребёнок, и не до конца осознаёт возможные последствия своих безрассудных действий, но я-то понимать должна. И я понимала. Нутром чувствовала, что встречаться с матерью Кирилла за его спиной мне не стоит. Не правильно это как-то. Хотя, возможно, идея на самом деле гениальная, но вот Филин моё проворство вряд ли оценит. Моё такое явное стремление его на себе женить, и так ему активно не нравилось. А если уж я попытаюсь за его спиной его мать на свою сторону переманить… А ведь для этого притворяться придётся, врать и в глаза ей заглядывать. Этого он точно не простит.
Но Василису мне так запросто убедить в своей правоте не удалось. Она по-прежнему считала, что идея просто гениальная.
— Чего ты боишься? — настаивала она. — Встретитесь, чаю попьёте, поговорите. Кстати, она очень любит жасминовый чай, запоминай.
— Не собираюсь.
— Ника!
— Так, прекрати меня уговаривать. Я знаю, что Кириллу всё это не понравится.
— И что? Важен ведь результат…
— В том-то и дело, что нет, Вася. Не результат. А его ко мне отношение.
Васька скисла, на диван присела, и плечи её безвольно опустились.
— Ну, тогда я не знаю… По-моему, ты всё усложняешь.
— Я не хочу его насильно женить на себе, понимаешь? Я хочу, чтобы он этого хотел.
Васька потянула за свой кудрявый локон и принялась его на палец наматывать, при этом выглядела жутко задумчивой и серьёзной.
— Захотел — это серьёзно.
— Вот именно.
— А если не захочет? — полюбопытствовала она.
Я замерла, стараясь заранее не расстраиваться.
— Тогда выходит, что я всё себе придумала.
Васька на спинку дивана откинулась и глаза закрыла.
— Как же всё это сложно. Ну, почему нельзя попроще?
Я улыбнулась.
— Тогда жить не интересно будет.
— Конечно, — не поверила она. — А придумывать себе проблемы на ровном месте — интересно. — Рывком поднялась и кофточку одёрнула. — Ладно, будем думать. Не хочешь так, будет по-другому.
Я подозрительно прищурилась.
— Вася, а тебе это зачем надо?
— Ну, как же, — удивилась она. — Ты моя подруга. Это во-вторых.
— Во-первых пропустила, — подсказала я.
— Во-первых, и так понятно: я папку люблю. И себя рядом с ним. А если он на этой Кристине женится, то ничего хорошего не выйдет. Не уживёмся мы с ней, я это сразу поняла. А если она захочет, чтобы они в Москву переехали?
Я понимающе усмехнулась.
— Короче, сплошной эгоизм. Причём, у всех.
Васька плечами пожала.
— Наверное. Но что в этом плохого? Папка всегда говорит, что себя надо любить, а остальное приложится.
На выходные мы с Кириллом уехали в Малеевку, Вася с нами ехать отказалась, вдруг вспомнив о том, что у неё на следующей неделе две контрольные, безумно важные, между прочим, и без лишних слов вернулась к матери, якобы готовиться.
— Вернётся скоро, — сказал Кирилл, глядя вслед отъезжающей машине, из окна которой Васька нам на прощание рукой махала.
Я на Филина посмотрела, оценила серьёзное выражение лица, и спросила:
— Почему ты так думаешь?
— Задумала что-то. Набедокурит, и вернётся. — Шеей как-то нервно дёрнул, а я его успокаивать принялась. А под конец ляпнула:
— Тебе ребёнка надо, своего и маленького.
Он так на меня посмотрел, ни одной живинки во взгляде.
— Ты беременна?
Я нервно сглотнула от обиды, и отрицательно покачала головой.
— Нет, успокойся.
В общем, выходные начались совсем не так, как я того хотела. По дороге в деревню всё больше молчали, я пыталась обиду из себя изгнать, а Кирилл подозрительные взгляды на меня кидал, которые пару раз на моём животе останавливались. Стало ясно, что он вряд ли обрадуется и вообще проникнется, если я ему о беременности сообщу. Беременна я, конечно, не была, и мысли такой — подловить Филина на ребёнка, у меня, слава богу, не возникало, но обидно всё равно было. Я иногда забывала о своём месте в его жизни. Мы вместе жили, он меня любил, по крайней мере, в физическом смысле, но я чувствовала, что нужна ему, хоть он и старался от меня свои чувства скрывать. За прошедшие несколько недель я привыкла думать о нём, каждую минуту, заботиться о нём, доверять ему свои мысли и желания, принимать его любого — измотанного, разозлённого, взъерошенного, когда он возвращался домой глубокой ночью. Ко мне возвращался. Обнимал меня, сжимал крепко и молчал, пока дыхание не восстанавливалось, пока в себя не приходил и он не становился обычным Кириллом, которого я любила. В такие моменты я была ему нужна, я чувствовала себя важной и забывала обо всех его выгодах и планах, а потом он одним словом или взглядом спускал меня с небес на землю. А точнее, просто ставил на место, и я вспоминала, что у меня каждый день, как последний. Что приедет Кристина, и мне придётся вернуться в свою квартирку. Или он мне другую снимет, пошикарнее? Хотя, какая, по сути, разница? Главного это не изменит.
Однажды, во время очередного выяснения отношений, я хотела ему сказать, что с его стороны достаточно глупо связывать себя отношениями с женщиной, которую он не любит, только ради выгоды, но потом испугалась. Вдруг поняла, что привести в пример мне ему нечего. Что я ему скажу? На себя намекну? А если он скажет, что и меня не любит? Вслух это произнесёт, совершенно открыто, подтвердив тем самым все мои страхи, и разницы между мной и Кристиной для него, собственно, нет, просто та сейчас в отъезде, а я здесь и его развлекаю… Я тогда замолчала, ссора затихла, но я всё чаще об этом думала и боялась, боялась. Чего боялась? Что всё закончится между нами? Так Кирилл не раз мне напоминал, что никогда мне ничего не обещал, и отношения наши могли в любой момент закончиться. Но беспокоило это, кажется, только меня.
— Хватит тебе дуться, — попросил он, в конце концов. Рука легла на моё колено и уверенно двинулась вверх. Я на ладонь его посмотрела, а Филин глаз от дороги не отводил.
— Я не дуюсь.
— А то я не вижу.
— Не дуюсь, — упорствовала я и руку его попыталась убрать, но она словно приросла к моей ноге.
— Ника.
— Мне поклясться, что ли? — в итоге разозлилась я.
— Я просто хочу, чтобы ты чётко сказала мне, что тебя задело. Что я не жажду иметь детей?
— Нет. Насколько я понимаю, это относилось больше ко мне. Ты так посмотрел, словно я тебя ножом в спину ударила!
Руку он всё-таки убрал и на руль её положил.
— Не выдумывай. Просто… Это было бы некстати.
— Вот в этом я не сомневаюсь. Тебе тридцать шесть, а у тебя это всё ещё некстати! Помешался на
