увидели и замерли. Я одарила их разгневанным взглядом.
— Что?!
Дверь отцовской спальни без стука толкнула, в комнату вошла и сразу на постель рухнула, рядом с Никой, которая читала журнал, вроде бы не собираясь вставать. В последние дни она вообще поздно просыпалась, видно папка, как мог, вину заглаживал. А когда я рядом с ней на постели приземлилась, удивлённо посмотрела.
— Ты чего?
Я всего на пару секунд лицом в подушку уткнулась, но всё-таки постаралась справиться с эмоциями, сделала глубокий вдох, и попросила:
— Запиши меня к своему гинекологу. Лучше на сегодня.
Ника приподнялась на локте, а на меня посмотрела с беспокойством.
— А в чём дело?
— В двух полосках, — очень тихо и несчастно проговорила я. — А ещё в тошноте по утрам… и в задержке. И ещё в…
— Вась, ты издеваешься надо мной?
— Нет.
С полминуты Ника смотрела на меня, пытаясь осмыслить услышанное, а потом решительно заявила:
— Только мне ничего не рассказывай. Я ничего не хочу знать. Кирилл убьёт меня!
— Это он меня убьёт.
— И тебя тоже. Он же никогда не поверит, что я ничего не знала! — Ника с кровати поднялась, накинула на себя халат, а я осторожно спросила:
— А как часто тесты могут врать?
— Когда у тебя задержка и тошнит по утрам? Не часто.
Я лицо руками закрыла, понимала, насколько комично всё это выглядит со стороны, но если бы кто-то знал, как у меня сердце колотится и как во рту сохнет, простил бы мне весь пафос. Я жутко напугана.
Ника стояла у кровати, уперев руки в бока, и за мной наблюдала.
— А кто отец?
Я руки от лица убрала, посмотрела на мачеху непонимающе.
— Генка, конечно.
— Ты уверена?
— Ник, с Никитой у меня уже очень давно ничего не было. Вариант только один.
— Ну, хоть так.
— Лично мне от этого совсем не легче. Как я ему скажу?
— Так и скажешь. Лучше думай, как ты Кириллу новость сообщишь. Вот это действительно проблема.
Я нервно сглотнула и повторила:
— Запиши меня к врачу. — А после того, как Ника позвонила своему гинекологу и записала меня на приём, попросила: — И не говори пока никому, ладно?
— Ты шутишь? Слова никому не скажу. Сами признаваться будете.
Я обняла её, прежде чем из спальни выйти. И призналась:
— Мне жутко страшно.
Ника расслабилась, а потом ладонью по моей спине провела.
— Что меня совсем не удивляет. Мы мою беременность планировали, и то я испугалась немного, а когда так… Ладно, всё устроится.
Даже не представляю, как устроиться может.
Завтракать я не стала, выпила пустой чай, сидела на веранде, держа в руке телефон, и всё думала: сейчас мне Завьялову позвонить и огорошить его, или подождать результата посещения врача. Хотя, что нового он мне может сказать? Только подтвердить. В результате я и так не сомневаюсь. Я чувствую, что беременна. Вчера ещё терзалась сомнениями, мучилась, даже не смогла заставить себя тест сделать, до утра дотянула, а как две полоски увидела, как мысленно это произнесла — беременна, так и прочувствовала до конца.
А если Генка не обрадуется?
Не смотря на то, что я знаю его, как себя, предугадать его реакцию на такую новость не могу. Мы никогда не говорили о детях. И всегда были осторожны, ни разу за все годы у меня даже подозрения на беременность не возникало, как это ни странно. И вот, пожалуйста. Без всяких подозрений: у нас будет ребёнок. Ребёнок! Я даже не представляю, что делать с ним буду.
Словно специально, Ванька за верандой устроил беготню, Фима весело лаяла, пытаясь догнать его, он смеялся, кричал:
— Мама, мама, смотри, как Фима умеет!
Ника что-то сказала ему в ответ предостерегающим тоном, а я наблюдала за маленьким братом, пытаясь уложить в голове, что и в моей жизни всё совсем скоро изменится. А я ещё до конца не поняла, хочу ли я этого.
Как я и ожидала, врач мне ничего сенсационного не сообщил. Кроме как срока беременности. Пять недель. Пять! Это так странно, пять недель со мной уже что-то не так, а почувствовала перемены я лишь на днях.
— Пять недель? — с лёгким смешком переспросила Ника, когда мы к машине возвращались. — Интересно, как Завьялов это Кириллу объяснит.
— Сейчас это последнее, о чём я думаю, — сказала я. — Как Завьялов объяснит… А вот как я Завьялову объясню?
— А что, ты одна ребёнка делала?
Я в машину села, на сидении откинулась, наблюдая, как Ника на водительское место садится, а потом отвернулась к окну. Представить попыталась свою жизнь через год. Как ребёнка на руках держу, где живу, что делаю. А через три недели мне в институт возвращаться… Это что же, я в институт с животом ходить буду?
Ничего толкового представить не получается, в голове полная каша.
Словно почувствовав моё смятение, Генка позвонил.
— В гостиницу не приедешь, что ли?
— А ты меня ждёшь?
— Ну, в общем, да.
— Я не знаю…
Он помолчал, видимо, уловив в моём голосе напряжение, и затем поинтересовался:
— Что-то случилось?
Я кашлянула в сторону, и постаралась ответить бодро.
— Ничего. Мы с Никой по магазинам ходим.
Та кинула на меня удивлённый взгляд, но говорить ничего не стала, только усмехнулась. И Генка в трубку хмыкнул, а после насмешливо протянул:
— Понятно. Значит, тебя сегодня не ждать. Лёве передать привет?
— Ну, передай.
— Что значит 'ну'? Вась?
— Ой, Ген, ну что ты пристал! Приеду я! Но попозже!
Я телефон выключила и в сумку его сунула. Волосы с лица нервным движением откинула.
— И нечего так на меня смотреть, — сказала я Нике. — Не по телефону же мне ему говорить! Я должна быть рядом, когда узнает… Хоть 'скорую' вызову, а то ребёнок до рождения сиротой останется.
— Мда, — проговорила Ника чуть слышно. — Хотелось бы мне это увидеть. Лицо Генкино в этот момент.
Я кинула на мачеху укоризненный взгляд.
— Тебе не стыдно?
Та заулыбалась.
