— Нет. Это было бы расплатой за все его придирки ко мне.
— А за твои к нему?
— Ну, я не беременна, ничем помочь не могу.
Я потёрла лоб, чувствуя, что голова болеть начинает.
— Это просто кошмар.
— Только в первые два дня. А потом свыкнешься с этой мыслью, успокоишься, и всё наладится.
Я беременна. Беременна! Я произносила это мысленно раз за разом, а когда отвлекалась на что-то другое, эта мысль возвращалась, обжигая. И если утром, у меня внутри от страха всё немело, то теперь ожило и запульсировало со страшной силой. Наверное, у меня давление поднялось. Первый раз в жизни. У меня разболелась голова, в висках стучало, и меня снова тошнило. Ника сказала: давление, и я поверила. Сегодня я во что угодно поверить могу. В Бога, в беременность, в давление… Мир с ног на голову перевернулся.
Мы вернулись в Яблоневку, Нике я сказала, что хочу побыть одна, с чем она спорить не стала, и уже через минуту я заперлась в своей комнате, выключила телефон и легла. Я не могла ни о чём думать. Просто лежала, уставившись в потолок, на часы смотрела, не понимая, чего жду.
А если Генка не захочет? Скажет об этом в открытую… Или промолчит, но по его глазам я пойму, что ему не нужен ребёнок? Тогда мне что делать?
Я снова лоб потёрла и на постели села, осознав, что больше не могу просто лежать и думать, что будет. Нужно поехать и узнать. В конце концов, мне с некоторых пор волноваться вредно.
Но, как оказалось, моя новость не была этим днём главной. Когда я приехала в гостиницу, Генку в кабинете не застала. Подёргала ручку запертой двери, потом спустилась снова в холл, и у охраны поинтересовалась, куда их начальство делось.
— Так Геннадий Михайлович только утром был, — сообщили мне, — а потом уехал куда-то. Очень торопился.
— Торопился? — переспросила я, почуяв неладное.
— Да, бегом бежал.
Вот тут я вспомнила про выключенный телефон. Из сумки его достала, включила, и сразу увидела несколько непринятых вызовов — от Генки, а потом смску: Стас в тюрьме!!! Именно так, с тремя восклицательными знаками, я ещё на номер отправителя внимание обратила, но он оказался незнакомым. Вряд ли бы Генка это написал, он про знаки препинания вообще редко вспоминает. А тут целых три восклицательных знака. Я дошла до стойки информации, поняла, что Оксаны на рабочем месте нет, и, невежливо потеснив клиентов, сама в окошко заглянула, немного напугав девушку за стойкой. Та меня, без сомнения, узнала, но от этого, кажется, ещё больше насторожилась.
— Оксана где? — отрывисто поинтересовалась я.
— Оксана?
Я указала на пустующее окошко.
— Где она?
— Так она ушла… у неё дома что-то случилось. Она с Геннадием Михайловичем уехала.
Час от часу не легче.
Генка на звонок ответил не сразу. Сначала его телефон оказался недоступен, потом, когда появились гудки, он его и вовсе выключил, но чуть позже сам мне позвонил.
— Что случилось? Ты где? — накинулась я на него.
— У матери, — негромко проговорил он. — Стаса арестовали, сегодня ночью. Несколько часов назад нам сообщили.
— За что?
— Да… — Завьялов раздражённо хмыкнул, а после, понизив голос, начал рассказывать: — Этот идиот человека сбил, на чужой машине. И вдобавок ко всему, у него наркотики нашли.
Я лишь головой качнула.
— Точно идиот.
— И дома ещё припрятанное нашли. Обыск недавно закончился. У матери почти инфаркт.
Вот в 'почти' я верю. У неё скорее истерика, приступ бешенства, но никак не инфаркт. Не тот она человек, чтобы с инфарктом слечь. Как бы грубо это не прозвучало.
— И что, он дома наркотики держал? У матери под носом?
— Представь себе. Он их в материн зимний сапог спрятал.
Подобного только от Стасика ожидать можно. Специально такого не придумаешь, это полёт фантазии.
— А ты что? — спросил Генка.
Я от его вопроса вдруг перепугалась, снова вспомнила про беременность и даже руку на живот положила.
— Что? — осторожно переспросила я.
— По магазинам нагулялась?
Я с ответом помедлила.
— Ну, я же не знала, что у нас в семье горе.
Что-то в моём тоне Генку определённо задело, потому что он тут же пошёл на попятную, испугавшись моих возможных наставлений и нравоучений.
— Ладно, не злись. Я тебе позже позвоню, хорошо? Мать меня зовёт.
— Подожди. А кто мне смску прислал? Номер незнакомый.
— А… Это Оксана, наверное. Она всем своим новость горькую сообщила. Как говорил: не надо рассказывать никому, но нет!.. Ты сама сказала: в семье горе, а им принято делиться.
— Ну, ещё бы. Сами-то не справляемся.
— Не огрызайся, котёнок, ладно?
— Не буду, — пообещала я, но Генка, этого, скорее всего, уже не слышал. Отключился, а я в кресле замерла, раздумывая о том, хорошо это или плохо, что столько всего в один день случилось. Может, если Бог на самом деле есть, ему следовало бы как-то продлить 'удовольствие'?
Завьялов был на взводе, я бы даже сказала, на грани, и хоть говорил со мной сдержанно, его спокойный тон меня обмануть не смог. По тому, как он растягивал слова, с показной лёгкостью, я понимала, сколько сил он прикладывает, чтобы не сорваться. То ли из-за брата так переживает, то ли мать с сестрой на него насели не на шутку.
Папку я нашла на верхнем этаже гостиницы. Там, с некоторых пор, располагалась наша городская квартира, идея отца, между прочим, и я уверена, что он это в каком-то фильме подсмотрел. Но в квартире этой никто никогда не жил, это была просто задумка, на которую была потрачена уйма денег. Папка только работал здесь время от времени, подальше ото всех, вот и сегодня спрятался. Я поднялась на лифте на верхний этаж, в дверях квартиры столкнулась с горничной, посмотрела на столик на колёсиках, что она перед собой толкала, поняла, что папка обедал, в одиночестве. Ну что ж, это неплохо. Когда он сытый, он больше склонен к пониманию.
Я прошлась по квартире, оглядываясь. Если честно, я была здесь всего пару раз, у меня даже ключей от неё не было. Я не очень любила здесь бывать, каждый раз чувствовала себя неуютно. Квартира огромная, занимала весь верхний этаж, и когда ты здесь одна, становится не по себе, а иногда и попросту жутко. Конечно, если жить здесь большой семьёй, это необоснованный страх наверняка пройдёт, но сейчас это просто пустая, нежилая площадь, пусть с мебелью и коврами на полу.
— Папа! — крикнула я, остановившись в гостиной. Если честно, я не знала в какую сторону дальше идти. — Папа!
Огромное окно во всю стену притягивало к себе. Я сделала пару шагов и посмотрела с высоты шестнадцатого этажа на старый город, в котором и пятиэтажных-то домов было не много, и наша гостиница смотрелась среди столетних деревянных домиков, как Эйфелева башня.
— Вась, ты чего кричишь?
Я самым натуральным образом вздрогнула, услышав его голос за своей спиной. Обернулась и пожаловалась:
— Ты меня напугал.
