представляешь, что такое наше лето. Я смотрела ваши земные медиа-файлы, у вас такого нет. Хотя, у вас тоже красиво, фиг ли тут спорить.
— Знаешь, Ба-Гу, — сказал он, глядя сквозь прозрачную фасеточную внешнюю стену на холмистую ледяную равнину, по которой слабый ветер тащил фантастические вихри снежной пыли, казавшейся пурпурной в лучах Кецалькоатля, — Я не видел ни одной некрасивой планеты или планетоида. Везде по- своему красиво.
— Ты расскажешь в пабе? — спросила она, и добавила, — Сейчас, если хочешь, можешь поплескаться в вертбасе, а я могу дать тебе нашу одежду, получится прикольно.
— В вертбасе? — спросил он.
— Вот, — пояснила Ба-Гу, оказав на маленькую душевую кабинку в «санитарном углу».
Сходство этой моющей системы с душевой кабинкой оказалось обманчивым. Вертбас отличался от душа примерно как брандспойт от садовой лейки. От синхронного удара обжигающе-горячих и не менее обжигающих ледяных струй, бьющих под давлением с разных сторон, Арто на несколько секунд растерялся. Ба-Гу, сообщившая ему базовые рекомендации по включению краников вертбаса, заразительно и жизнерадостно ржала. Оказывается, система при другом включении краников позволяла перемешать воду до усредненной температуры, но… имела место дружеская шутка.
— …Кстати, — сообщила девушка, снимая с полки комплект туземной одежды, — такой контрастный метод мойки рекомендуется биологией для профилактики депрессии.
— Так я, вроде, не в депрессии, — заметил он, растираясь толстым пористым полотенцем, похожим на длинную прямоугольную подушку.
— Ну, я и говорю: для профилактики.
— Э… Мм… Понял. Профилактика… А как вот это надевают?
— Это накидывают и завязывают торчащие ленточки здесь, здесь и здесь.
— Так… — пробурчал он, вдумчиво следуя инструкции, — …Здесь, здесь и здесь…
— ОК, — оценила она, — А сейчас — в паб, пока нам не начали звонить, что мы тормозим.
Паб оказался просторным помещением под верхушкой купола центрального «иглу». Существенного сходства с британским прототипом не наблюдалось. Скорее это было похоже на круглую танцплощадку, по которой перемещаются на роликах табуретки сюрреалистических форм и кислотных цветов, столики, тележки с едой и напитками, а также тележки для мусора, образующегося в процессе активно- коллективного отдыха. Небольшая стайка «кробов — кэт» в углу освобождала мусорные тележки, разбирая их содержимое и распихивая по мешкам, вероятно, для последующей утилизации. Вокруг слышался гам, сопровождающий любое неформальное сборище особей гомо сапиенс.
Арто оглянуться не успел, как оказался сидящим в центре зала на высокой табуретке, похожей на толстого приземистого лимонно-желтого слоника. В поднятом хоботе эта пластиковая скульптура держала микрофон, а к левому бивню был петлей прицеплен столик с кучей бумажных контейнеров с салатами и бумажных кувшинчиков, видимо, содержащих туземные напитки. Имелись также бумажные вилки, ложки и стаканы.
— Это я что, на эстраде? — подозрительно спросил он.
— В общем, да, — подтвердил невысокий почти квадратный мужчина, вероятно, евро-китайский метис, сидящий рядом с ЧС-менеджером Сноу, — Для начала представлюсь. Меня зовут Хасти, я тиран полиса Коатлики.
— Я рад с тобой познакомиться, Хасти… Хм… а ты тиран в каком смысле?
— В прямом. Меня выбрали на плебисците, и я тираню.
— Ну, это нормально, — произнес Арто, окидывая взглядом аудиторию из более сотни персон разного пола и возраста, одетых в разноцветные пятнистые, полосатые или хаотично-пестрые версии примерно одного и того же туземного кимоно с завязками.
— Нормально, в каком смысле? — в свою очередь спросил Хасти.
— В смысле, прямая демократия.
— Ничего нормального тут нет, Арто. Знаешь, почему самого здорового ископаемого земного ящера назвали тираннозавром?
— Честно говоря, я никогда об этом не думал, — признался шкипер.
— Вот и я не думал, — сообщил Хасти, — а теперь понимаю: только такой хренов ящер, весивший семь тонн, мог выполнять тиранскую работу и не преломиться. Хотя, нет. Переломился и весь вымер полста миллионов лет назад.
— Хасти! — крикнул кто-то, — ну, хватит уже ворчать.
— Заткни пасть, Брокс, — не поворачивая головы, ответил тиран, — За то, что я пашу, как сволочь, я должен иметь привилегию хотя бы, начинать каждую агору с ворчания. Ты против? Тогда давай объявим новый плебисцит, и я выставлю твою кандидатуру…
— Блин! — перебил Брокс, — Уже и пошутить нельзя? Ну, извини.
— Вот то-то же, — проворчал Хасти и повернулся к шкиперу, — Слушай, Арто, мы тут не любители ходить вокруг да около. Скажи прямо: ваш рейд сюда из Солярии это что? Одноразовый эксперимент, или начало работы межзвездного моста?
— Это подготовка такого моста, — ответил Арто, — и наш рейд уже не одноразовый. По тематике поиска разбросанных колоний сейчас уже работают несколько экипажей.
— Вот это хорошая новость! — обрадовался тиран.
Через секунду дошло до всех, и паб огласился криками энтузиазма, лихим свистом и хлопками в ладоши.
— Ребята радуются — пояснил Хасто, — Что тут говорить: на Коатлики не так-то просто устраивать жизнь без внешних контактов, без товарообмена, без всего, короче. Когда появится мост, здесь будет волшебно! А так, каждый сезон какие-нибудь проблемы.
— Вы молодцы, что справляетесь, — совершенно искренне сказал Арто, и чуть заметно показал взглядом в сторону надувной детской площадки у периметра зала. Примерно дюжина крепких малышей лет трех-четырех от роду, активно возились там с яркими игрушечными машинками и зверушками.
— Молодежь, чисто раздолбаи, — сообщил Хасти, — Я сто раз говорил: давайте сделаем нормальный детский сад и школу. И Токто, предыдущий тиран говорил… Токто, ты помаши рукой что я прав… вот, машет… Тысячу раз говорили. Хрен там. Им лень. В результате имеем: детский сад — в пабе, базовая школа — в лаборатории, а техникум — вообще, где попало. Я понимаю: когда росли мы, первое поколение, родившееся на Коатлики, было не до того. Жопа была, вот что. Нас ведь сюда послали умирать. Но, предки, слава им во веки веков, были крепкие ребята. Выжили и подняли дело. А вот теперь, молодежь, по раздолбайству, не хочет ни хрена нормально организовывать с детьми. У нашего поколения сейчас уже внуки взрослые, и какое у них образование-профессия? Винегрет. Вот, там наши правнуки возятся. Тоже будет винегрет. Я всем напоминаю: давайте напишем стандарт для базовой школы. А то учим, как попало, и получается, что потом доучивает менеджер на работе. Тоже, как попало.
— Сколько тебе лет, Хасти? — спросил Арто.
— Сколько лет? Ты имеешь в виду, земных? Сейчас, посчитаю… Примерно 75. В первое десятилетие колонии на Коатлики, рождалось очень мало детей, а выжили вообще лишь трое. Я, плюс Токто, плюс Рифи… Рифи, подтверди, чтоб не думали, будто я вру.
Ослепительно красивая, чернокожая женщина, похоже, этническая банту поднялась с табуретки, тряхнула головой и легким танцующим шагом прошла в центр зала.
— Так и было, Хасти. Все так и было. Хотя, я до сих пор не могу понять смысл. Почему первые колонисты прилетели сюда с некорректными генами, а мы все родились уже с корректной, модифицированной генетикой? По логике, если гуру «Великого кольца» отправил сюда первых колонистов, наших предков, чтобы они тут умерли, не оставив потомства, то зачем он дал им ген-вектор модификации гамет?
— Он маньяк, вот зачем, — отозвался из зала экс-тиран Токто, — ты, Рифи, нормальная девчонка, и рассуждаешь по нормальному. А гуру Канмах псих, параноик. Это вроде короткого замыкания в мозгах. На Земле было много гуру-параноиков. Их называют «исторические персоны». Это есть в земных файлах- книжках…
