происходит. Благо по утрам, когда я одной ногой во сне, делать это легче.
Нити вспыхнули перед глазами…
Приглядевшись к узору, я успокоилась.
— Отбой. Можете обратно ложиться спать, — мой совет прозвучал весьма невнятно. Может, не стоило утыкаться лицом в подушку? — Это Этна ссорится с Серго, а Джайян оказывает ей моральную поддержку.
Валькирия прибыла два дня назад, но уже успела поставить на уши половину Академии. Если и существовали равейны, которые категорически не подходили для работы в лаборатории, то одной из них точно была Джайян. После того, как от ее колдовских экзерсисов взорвалась ценная установка, Риан в срочном порядке приняла решение отозвать допуск на участие в экспериментах.
Признаться, я полностью разделяла мнение Танцующей. Но дувшейся на весь свет Джайян не призналась бы в этом даже под пытками.
Максимилиан вынырнул из необъятного Дэйрова свитера, схваченного, очевидно, по ошибке, и поддернул джинсы. Скулы у него премило розовели — тонкий психологический расчет на манипулирование нашими умами, уязвимыми для покровительственных инстинктов.
— А мне показалось, что это был обвал в горах, — смущенно сознался князь, опуская глаза и улыбаясь. — По крайней мере, больше половины обитателей Академии так и решили, а у меня в последнее время слишком уж чуткая телепатия. Иногда буквально чужими мыслями думаю — кошмар, если честно. Кстати, что значит — «оказывает моральную поддержку»?
— Вот это и значит, — я кивнула на поднимающийся за окном буран и поморщилась. От слишком резкого движения, да еще после погружения в транс, противно заныла голова. — Правильно делают, когда до совершеннолетия запрещают равейнам высших рангов пользоваться силой во всех случаях, кроме исключительных. Моя мама или Риан уже взрослые и отдают себе отчет в своих действиях, а мы пока еще идем на поводу у эмоций. Даже Айне. Видели бы вы, что она недавно устроила! А уж про Феникс и, тем более, Джаян вообще молчу — это ходячие катастрофы.
— Брось ворчать, — Ксиль с улыбкой принюхался к свитеру, потерся щекой о рукав и, похоже, раздумал переодеваться. Дэйр неодобрительно сдвинул светлые брови, но ничего не сказал. — Прямо как Тантаэ, честное слово. Я, по его мнению, тоже слишком часто «иду на поводу у эмоций» и рискую собой — ну, и всем кланом заодно. Глупость какая, я все свои
— Знаешь, иногда лучше использовать превентивные меры, — щегольнула я умным словом и посулила угрюмо: — У тебя такие риски, что ошибешься всего лишь однажды, и судить некого будет… — я осеклась, потому что очередной виток истерики Джайян пребольно ударил по нитям. Буран слепо бился в окно, как огромная белая собака. Утробный гул доносился отчетливо даже сквозь вату шумоизолирующих заклинаний. Страшно было подумать, что творится снаружи. — Ладно, забудь. Я без всякой задней мысли сказала. Просто голова разболелась, вот и хандрю.
Дэриэлл осторожно положил мне руку на лоб. Виски защекотало — знакомое ощущение диагностики. Несколько секунд спустя ноющие «комочки» над бровями словно рассосались.
— Давление подскочило, — констатировал целитель, убирая ладонь. Футболка с растянутым вырезом сползла у него с одного плеча. На фоне белых простыней кожа казалась чуть темнее, чем обычно, хотя на самом-то деле за зиму загар выцвел. Волосы лежали на спине медовой волной, завивались в кольца на подушке — аккуратно, будто Дэйр не встал только что, а посвятил уже целый час укладке. На моей же голове, несмотря на то, что перед сном я заплела тугую косу, царил хаос. — У тебя участились случаи разных недомоганий, Нэй. Полагаю, это переутомление. Может, стоит пока прервать опыты?
— Да нет, не стоит. Сейчас мне нравится там работать.
— Дело твое, — с сомнением покачал головой Дэриэлл.
Я вздохнула. Это был сложный вопрос. В лаборатории только недавно начались исследования, интересные именно мне. Алхимия медленно, но верно теснила энергологию и менталистику.
До сих пор ни один из исследователей и близко не подобрался к ответу на вопрос: что же такое «бездна»? И от этого становилось не по себе. Алхимия же предлагала простой, но действенный способ обезвреживания этой «бомбы замедленного действия» — физический.
В частности, уже выяснилось, что абсолютные растворители все-таки могут причинять «бездне» вред. С «темной кровью», конечно, опыты еще не ставились, слишком уж опасное это было вещество. Однако насыщенные энергиями щелочи и кислоты мы уже вовсю применяли — и в результатах уже начала просматриваться некая система зависимости вреда, полученного «бездной», от интенсивности заряда.
Вот тут-то равейны и стали воистину незаменимы.
Магия предлагала гораздо больше видов энергии, нежели человеческая наука. Но в данный момент из-за «бездны» академики лишились всякого шанса хоть немного изменять вещества с помощью колдовской силы. А вот Риан, Айне или, скажем, я могли напитать кислоту — не легко, не с налета, конечно, лишь после тренировок… Но все же — могли.
Первый прорыв совершила, как ни странно, пророчица. Когда она перестала бойкотировать лабораторию и вернулась к опытам, то уже безнадежно упустила нить исследований. Я помогала Дэйру с реактивами и синтезом веществ, Риан, как всегда, была полностью загружена работой с энергиями… И Айне ничего не осталось, кроме как вновь стать «батарейкой» — на сей раз для создания абсолютного растворителя.
С непривычки пророчица не рассчитала силы — и выжала себя насухо. И в результате относительно безопасный раствор соляной кислоты превратился в вязкую жидкость с зеркальной поверхностью, а Айне, благородно закатив глаза, лишилась чувств. К ней тут же кинулись на помощь два запуганных лаборанта и даже целый профессор, очень важный с виду, но мы с Дэйром их оттеснили.
Ученый степенно вернулся к своей установке, а вот мальчишкам явно нечего было делать — и один из них по глупости заглянул в сосуд с таинственной жидкостью. Беспечное любопытство — мол, что может случиться, если на чашу из темного стекла наложены чары?
Тогда-то я впервые увидела, как люди седеют за считанные минуты. В тот момент, когда у лаборанта, наконец, прорезался голос и мальчишку оттащили от чаши, короткий полувоенный «ежик» на висках у него стал грязно-серым.
Такая…
Конечно, опыты тут же приостановили, а опасное вещество спрятали в непроницаемый сейф. Да вот только не учли, насколько Холли безрассуден. Воспользовавшись тем, что дежурство по лаборатории в тот день было за ним, консультант вскрыл сейф, минуя все сторожевые заклятия. Зарядить чашу в установку все равно бы не получилось, это ведь не стандартная колба, поэтому Холли по-простому плеснул вещество через край, прямо на один из пронизывающих каменную кладку «корней».
Когда следующий дежурный пришел менять Холли через два часа, то обнаружил, что консультант лежит на полу за непробиваемым стеклом и что-то бормочет, а один из отростков «бездны» превратился в пыль
Холли, конечно, откачали. На все упреки в беспечности и на угрозы отстранить его от исследования, он невозмутимо отвечал, поглаживая перевитую желтой лентой косу:
— Миленькие мои, я ж все равно бессмертный. Считай, любезность вам оказал — а вдруг бы кого на опыте насовсем зашибло? Спас я вас, почитай. Экие вы недогадливые, — и улыбался, обнажая белые, мелковатые зубы.
Риан кипятилась, подозревая, что это просто своеобразная месть консультанта за прерванные посреди дня работы, но доказать ничего не могла — как и выгнать Холли за самоуправство.
Айне, кстати, наотрез отказывалась повторять опыт. Сказала только, что соединение сферы воды и магии эфемерата порождает иногда таких чудовищ, которым не место даже «в этой безумной лаборатории». Например, зеркало, в котором отражаются страхи человеческие…
Как итог — сегодня должно было состояться совещание, на котором решится, допустимо ли использование в исследованиях настолько опасных субстанций, как «зеркало эфемерата» или «темная кровь». Приглашали и Рэмерта Мэйсона, как официального научного руководителя проекта по поиску
