потом я понял, что снова чего-то не хватает — «синдром бессонницы» никуда не делся. Кровь уже давно ощущалась на вкус смесью двух субстанций — соленой влаги и каких-то воздушных пузырьков, как в газировке. Максимилиан говорил, что это энергия жизни. Вот именно она-то и была источником потрясающих впечатлений. Однако я нуждался в чем-то еще, в какой-то особенной «приправе». За ответом я мысленно потянулся к князю — наверное, сработали инстинкты обращенного.
И провалился в его восприятие.
Тут же все вопросы исчезли. Мое состояние на самом деле можно было назвать одним термином: эмоциональная черная дыра. Я был пуст. А мое сознание — голодно. Эмоции Ксиля словно затягивало в меня, и чувство пустоты отпускало. Но это было слишком медленно. Все равно что греться у печки, в которой одни угли. А инстинкты не дремали — они подсказывали, что на угольки надо подуть, разжигая огонь. Так я и сделал. «Дунул» на одну вкусную маленькую искорку. Но мне и в голову не могло прийти, как это выглядело в реальности…
Голос его превратился в шепот.
— Как? — глухо спросила я, совершенно не желая знать ответ. Методы повышения эмоциональной насыщенности жертвы мне были прекрасно известны, благодаря Ксилю.
И вряд ли Дэйр в голодном бессознательном состоянии смог напугать князя или заставить его смутиться.
Значит, оставался один способ — самый быстрый и действенный.
Боль.
— Как? — со злостью на себя переспросил Дэриэлл. — Да очень просто. Оказалось, что когти могут вырастать довольно длинными. Как ножи. И их очень удобно запускать жертве под кожу, под верхний слой, и…
— Хватит, — быстро сказала я. Не то чтобы меня сильно смущали откровения Дэриэлла — Ксиль и не такое может спокойно пережить. Свежуют заживо — подумать, ерунда какая… То есть, не ерунда конечно, просто шакаи-ар вроде Максимилиана подобные раны затянет в одно мгновение. Но целитель явно перегнул палку с обнажением души. — Скажи лучше, чем все закончилось?
— Ничем, — пожал плечами Дэриэлл. — Максимилиан меня похвалил, ободряюще похлопал по плечу и пошел в душ. Свою разодранную рубашку он предложил мне оставить в качестве сувенира. «Первый трофей»…
Аллиец замолчал. А потом глубоко вздохнул и спросил тихо-тихо:
— Ты меня теперь ненавидишь?
От неожиданности я только рассмеялась и отступила назад. Ноги завязли в снегу…
Плюх.
— Ну, ты даешь, — смех был скорее нервным, и Дэйр имел полное право на меня обидеться, но оборвать истерику и вылезти из сугроба самостоятельно у меня не получилось. По крайней мере, не сразу. — За что мне тебя ненавидеть? — я устало распростерлась на снегу, глядя на растерянного Дэйра снизу вверх. — Такова природа шакаи-ар. Это регены диктовали тебе свою волю. Мне, между прочим, попадало от Ксиля, когда в неподходящей ситуации я оказывалась рядом, — да уж, одна «ситуация» со вторым испытанием чего стоила… — Почему это я должна возненавидеть тебя после того, как князь устроил «кормление с ложечки»? В своем стиле, конечно, — приступ смеха уже закончился, но воздуха все еще не хватало. — Глупость какая. Не задумывайся даже. Это неизбежное зло, всесильные обстоятельства… Можно только смириться. И ждать, пока закончится месяц, который требуется для завершения всех процессов. Есть вещи, которые сильнее нас. С ними не нужно бороться. Их надо принимать.
Дэйр подал мне руку, помогая подняться, и неожиданно улыбнулся — светло и ясно.
— Ты удивительная, Нэй, — холодные пальцы с коротко остриженными ногтями ласково коснулись моей щеки. — Вроде бы и ребенок, но иногда говоришь очень правильные слова.
Я смутилась.
— Да ладно… — атмосфера была настолько торжественной, что у меня в голове зазвенело от желания испортить ее какой-нибудь неловкой шуткой. –Еще лет тридцать — как раз дорасту до того, чтобы не только говорить правильные слова, но и поступать правильно без чужих советов.
— Лет тридцать? Ты оптимистка, — скептически хмыкнули у меня за спиной. — Через пятьдесят — еще может быть… Вот перестанешь водить за собой толпами подозрительных шакаи-ар и поступишь учиться — и я сознаюсь друзьям, что в гости ко мне приезжала все-таки сестра, а не дальняя родственница по папиной линии.
— Хэл! — взвизгнула я, резко оборачиваясь и чуть было опять не падая в сугроб. — Я… ай!
Слабость после колдовства сделала мне даже более качественную подножку, чем в свое время Ксиль.
— Какой позор, — сокрушенно качнул головой Хелкар и шагнул вперед, протягивая мне руку. — Вот корова, а? И кто из нас старший и ответственный?
Ксиль, оставшийся у ворот вместе с каким-то высоким мужчиной — наверное, из преподавателей, захихикал, маскируя недостойный смех кашлем.
— Ты, конечно, — улыбнулась я брату, цепляясь за протянутую руку. — Рада тебя видеть, — физиономия Хэла оставалась некромантически мрачной. — А я пирожков привезла от мамы… С яблоками… вкусненькими…
Хихиканье у ворот перешло в откровенный хохот.
— Хэл, Хэл, — укоризненно покачал головой Дэриэлл. — Разве так можно о сестре говорить? «Корова», тоже мне… Как был поросенком, так и остался.
— Значит, у нас вся семья животная, — подвела я итог. — Дочка-корова, сын-поросенок и мама- львица.
— Прекрати пороть чушь, — возмутился Хэл, отряхивая меня от снега. — Не ребенок уже все- таки.
Я встрепенулась.
— Вот видите! — возопила я, обращаясь одновременно и к Дэйру, и к Ксилю. — А вы — «маленькая», «маленькая»…
— А, ну, если они в этом смысле говорят — маленькая, то значит маленькая и есть, — как ни в чем не бывало сдал назад Хэлкар. — И не зыркай на меня так злобно. Ты ж действительное еще несовершеннолетняя. Нужно уметь смотреть правде в лицо и принимать подавляющие обстоятельства…
…Делая брату подсечку и роняя его в снег, я философски размышляла о том, что после моего совершеннолетия с фразой «прими обстоятельства» я расстанусь навсегда. Или сроднюсь — это как посмотреть.
Ведь, в сущности, взрослая эстаминиэль — это и есть те самые «подавляющие обстоятельства».
Глава 4. Упавшая звезда
Мы с Хэлом не виделись уже давно. Будь мой братишка немного терпимее к физическим проявлениям радости, я бы при встрече просто повисла у него на шее, вереща от восторга. Но он, как истинный некромант, да к тому же будучи еще и подростком, питал к сестринским всплескам эмоций угрюмую неприязнь.
Но, судя по тому, с каким удовольствием Хелкар макал меня в сугробы, он тоже рад был меня видеть.
— Все, дети, угомонитесь, — вмешался Дэйр, когда коварный снег начал забиваться мне под воротник. — Я понимаю, что вы соскучились друг по другу, но… — два снежка почти одновременно врезались целителю в лоб и в висок. У Дэриэлла и до того голова была в снегу после бурана, но теперь просто места живого не осталось… то есть сухого. — Хэл, делаю тебе выговор. Нэй, отряхнись немедленно, если ты в таком виде зайдешь в Академию, с тебя вода ручьем потечет.
— Если вы надеетесь на то, что внутри сможете согреться, вынужден вас разочаровать, — вступил в
