Тайга тихо плакала. Несмотря на самый разгар дня, прозрачная роса стекала с листьев деревьев, окутывала своим влажным теплом траву и кустарники. Сдавленно всхлипывая, она плакала и плакала…
Березонька подставила узкую ладонь под широкий дубовый лист. Крупная капля упала внутрь живого лукошка. Она впервые видела, чтобы матушка так тихо, так искреннее скорбела. Обычно в минуты печали Тайга выла и шумела, пытаясь выплеснуть боль наружу. Успокаивалась она быстро и все вставало на свои места. Что же могло привести ее в такое уныние? Березонька вопросительно посмотрела вверх.
— Она хотела оставить нас, бросить, уйти, предать, — вяло всколыхнулись деревья.
— И ты отпустила ее, матушка? — напряглась берегиня.
— Это невозможно, это никак нельзя, — громче зашумела листва. — Она погибнет там, задохнется. А вместе с ней умрет и то, для чего она живет, для чего мы все живем. Отговори ее, девочка моя, объясни. Не дай Рябинушке пропасть.
— Не знаю, получится ли, — засомневалась Березонька. — Она только о нем и говорит, только о нем и думает. Рябинушку больше ничего не интересует, ничего ей не хочется. Я не узнаю ее. Она стала совсем другой.
— Гони человека из леса, — совсем слабо прошелестела она. — Не место ему здесь.
Молча кивнув, Березонька задумалась. С самого детства она всей душой была предана своей любимой подружке Рябинушке. Она всегда была рядом с ней, во всем ее поддерживала. Они были одного возраста. Но Рябинушка всегда была мудрее и дальновиднее своей подруги. Березонька любила шалить, не боялась рисковать, порой доходя в своих поступках до безрассудства. Рябинушка частенько одергивала ее, отговаривала от бездумных действий. Порой Березонька шла ей наперекор и всегда все заканчивалась так, как пророчила ей подружка. Однажды ее чуть было ни задрал медведь. Она долго дразнила голодного косолапого малиновым кустом. То взмахнет им прямо под его шершавым носом, то резко поднимется вверх, унося от него лакомство.
Не выдержав издевательств, он неожиданно взревел и взмахнул своей огромной лапищей, пытаясь распороть когтями лицо расшалившейся берегини. Подружка еле успела повалить Березоньку на травку. Но мишкина лапа все же прошлась по плечу Рябинушки, навсегда оставив там уродливый шрам. Конечно, косолапому потом было очень стыдно, он виновато смотрел на берегиню и почти месяц ходил за ней по пятам, вымаливая у нее прощения. Рябинушка на него не злилась, она понимала, что он ни в чем не виноват. Не обижалась она и на Березоньку, она привыкла ей все прощать.
Рябинушка вообще никогда и ни на кого не держала зла. Это было не в ее натуре. За это Березонька и любила ее так страстно, так беззаветно. И сейчас ее глодала жесткая обида. Нет, ни на Рябунушку, на нее она не обижалась, а на человека, который посмел отнять у нее самое родное и любимое, что было в ее жизни.
После того, как он появился в Тайге, она осталась одна. Березонька не знала чем себя занять, как избавиться от тоски, съедающей ее изнутри. Это чувство своими длинными, черными когтями раздирало ее душу на кусочки, врезалось в голову острыми шипами, мешало ей дышать полной грудью. Оно не давало ей спокойно есть, спать, жить. 'Я его ненавижу', — пронеслось у нее в голове. И она замерла на месте. Это чувство было настолько новым, настолько всепоглощающим и несвойственным для нее, что берегиня не сразу поняла, что оно означает.
Берегини легкие и наивные, игривые и беззаботные. Им нечего делить между собой, не из-за чего драться. У них есть все, что нужно для счастливой жизни. Они любят всех и все. Они созидают все вокруг, а не разрушают. Злость, ненависть, обида им не присущи. Юные создания находятся выше всех этих эмоций. Даже любовные муки для них всего лишь игра, новые впечатления, новые эмоции, новые, так глубоко щемящие муки. Они могли годами оплакивать свою потерянную любовь, но погоревав, берегини вновь принимались петь и танцевать. Так думала Тайга, такими она их создала.
Но Рябинушка всегда была другой. Она кардинально отличалась от своих подружек- попрыгушек. Вдумчивая, рассудительная, с самого раннего детства она стала самой ответственной помощницей Тайги. На нее всегда и во всем можно было положиться.
Если ее отправят разбудить заспавшегося после зимы мишку, то можно не сомневаться, что она это сделает. Она не только разбудит, но и приведет его еще вялого, ошалевшего от долгого сна, с трудом передвигающего шатающиеся слабые лапы к веселому ручейку, покажет, где его ожидают яства.
На ней лежала одна из главных задач берегинь. В поминальную ночь — Семик именно она забивала в могилы людей, умерших не своей смертью осиновые колья, чтобы они не могли, облачившись в упырей, нанести вред всему живому.
Остальные берегини могли на полпути забыть о своем поручении, заиграться, запрыгаться. Потом, конечно, они клялись, что такого больше не повториться, и Тайга, конечно же, им не верила. Сколько раз она их ругала, даже наказывала — все без толку. Их не исправить. И она любила их такими.
Рябинушке всегда был через чур интересен мир людей. Она могла часами слушать рассказы других берегинь о встречах с человеком, о их любовных приключениях. Рябинушка будто впитывала в себя их речи. Расспрашивала девушек о том, что люди едят, как двигаются, как говорят. Наверное, поэтому она так любила ходить на кладбище. В то время, как ее подруги, пели печальные песни и водили хороводы, Рябинушка медленно переходила от могилки к могилке, задумчиво вглядываясь в фотографии. О чем она думала в эти момент, Тайга не знала. Она лишь внимательно наблюдала за своей любимицей и в очередной раз задавала себе вопрос, почему эта девочка выросла не такой, как все?
Ее мать была самой обычной берегиней. Она ни чем не отличалась от своих подружек. Пока была молодой. Потом она, как и полагается, влюбилась, в обычного деревенского парня. Она вскружила ему голову настолько, что потеряв над собой контроль, он пошел за ней в тайгу. Он ходил за ней по пятам, вымаливая у нее любовь. Он получал ее вновь и вновь. Пока не умер. Ивушка, как ее звали тогда, не смогла простить этого, не смогла понять. Оставшись без любимого, она прокляла Тайгу, прокляла весь мир, возненавидела всех своих подруг и, родив, наконец, дочку, стала отшельницей. Поменяла она и имя, стала называть себя Нагира.
С тех пор прошло почти двести лет. За это время к ней присоединилось еще несколько обиженных берегинь. Целыми днями они только и занимаются тем, что придумывали всевозможные пакости, разрабатывают хитроумные планы, целью которых является одно — побольнее задеть Тайгу. Сколько раз она взывала к их разуму, умоляла вернуться к ним. Но они лишь скалил свои желтые зубы и громко хохотали. Бедные, бедные ее девочки. За что же они винят ее, ту, что дала им свободную и беззаботную жизнь? Не ведают они, что творят. Разрастается их злоба, как плесневелый грибок, и их же самих травит. Пустив корни в их души, окутывает своей паутиной их лица, безобразит тело, вырывает волосы. Бедные, бедные ее девочки.
Ведь если бы она хотела, то могла бы одним своим дыханием смести их с лица земли. Но никогда она этого не сделает, ни за что. Они ведь ее дочери, пусть и неразумные, и непослушные, и существуют против всех законов природы. Все живое достойно жизни. И никто не имеет права отнимать у них эту ценность, даже она.
В последний раз Тайга горестно вздохнула, всколыхнув листвой своей листвой, и притихла. Мысли ее потекли совсем в другом направлении.
— Ты мой хороший, мой сильный и смелый зверек, — ворковала Нагира, нежно теребя густую волчью шерсть. Хозяин сибирского леса с силой терся об ее ноги и повизгивал от удовольствия. — Как жаль, что я престала понимать твой язык. Это все Тайга! Никак не может успокоиться. Уж и не знает, какую гадость нам сделать. Даже лишила дара понимать язык животных. Ненавижу ее! Ненавижу! Она лишила меня самого дорого!
Глаза ее сощурились в узкие щели. Кажется, в них блеснула слеза.
— Да все это в далеком прошлом, — махнула она рукой.
Волк проследил за ее жестом и преданно уставился на нее черными горящими глазами.
— Обиделся на своих? Да, лохматый? — понимающе кивнула она. — Задрали они тебя, замучили? Надоело подставлять свое нежное брюхо под их острые клыки? Понимаю, понимаю. Когда то я тоже была изгоем. Не было у меня друзей, одни враги. Хотя друзей то и сейчас нет. Одни недотепы кругом. Никому
