нельзя ничего доверить. Один ты у меня.
Она вновь запустила когти в волчью шерсть. Зверь громко взвизгнул и резко перевернулся на спину, растопырив лапы, тем самым выразив своей хозяйки полное доверие.
Нагира пощекотала его нежное брюшко. В ее глазах блеснуло некое подобие любви.
— Ничего, дружок, — кивнула она. — Сколотишь ты свою стаю, будешь там вожаком. Был последним, а станешь первым. Как и я когда-то. У нас с тобой родственные души. И я, и ты это чувствуем. Так ведь?
Вскочив на лапы, волк радостно завилял хвостом и заскулил.
Нагира почти не помнила себя прежней. Какие-то смутные образы еще приходили к ней по ночам. Там она была прекрасной молодой девушкой, веселой и беззаботной, как берегини, которых она ненавидела всей душой. Но это было настолько неестественно и смутно, что она не верила в их реальность. Никогда она не была такой тупой и никчемной, как эти порхающие мотыльки, ни о чем не думающие и ничем себя не утруждающие. Она была выше их, разумней, сильней, опасней. Ничто так не придает силы как огромная всепоглощающая ненависть. Только ей она живет, дышит, только она ее радует.
Нагира мечтала отомстить за себя, за свою поруганную любовь, отнятую у нее так жестоко. Она каждый день вспоминала о нем, видела его, тянула к нему свою костлявые руки, но так и не могла коснуться. Его прекрасный облик всегда был рядом и требовал мести, жуткой и кровавой. Нагира клялась ему, что наступит день, когда Тайга умоется своими слезами и впадет в бесконечную тоску. Пусть это будет стоить ей жизни, этого добра ей как раз жалко не было. Когда месть осуществиться, то жить ей будет незачем.
— Что будем делать дальше, Нагира? — вырвал ее из раздумий хриплый голос Верло. — Есть какие-то планы?
Ведьма тихонько подошла к своей хозяйке и тяжело уселась рядом с ней. Нагира брезгливо посмотрела на Верло. Ее раздражали все ведьмы, но Верло бесила ее особенно. Она чувствовала в ней глубокую внутреннюю силу, подвижный ум, ничуть не уступающий ее собственному. Именно поэтому она поручала ей самые важные задания и именно за это невзлюбила ее больше всех остальных. Даже, несмотря на то, что Верло растила она сама. Похитив ее у Тайги крошечной берегиней, Нагира воспитывала ее под себя. С самого детства вбивала в ее маленькую головку ненависть ко всему живому, учила азам колдовства, постепенно передавая ей весь свой опыт. Она даже по своему любила ее. Но однажды Нагире стало страшно.
Случилось это тогда, когда на очередной шабаш Верло привела с собой упыря, силой ее колдовства извергнутого из могилы. Так могла делать только Нагира, до этого лишь она обладала такой мощью и именно поэтому ее боялись и превозносили остальные ведьмы. На ее стороне была вся нелюдь, отвергнутая человечеством. Это была страшная сила, способная перевернуть мир. Нагира не учила этому Верло. Она сама поняла, дошла, осознала.
После этого Нагира и стала ненавидеть ее больше остальных, ненавидеть и бояться, хотя даже себя в этом она бы никогда не призналась.
— Может, ты чего предложишь? — насмешливо прохрипела она, продолжая пощипывать за бока своего серого собрата. — Или ума не хватает?
— Почему же, есть у меня идея, — прищурилась Верло. — Сегодня весь день я внимательно наблюдала за Березонькой, подружкой нашей красавицы. Кажется… Нет, я даже в этом уверена — она ненавидит этого человека.
— Что? — ухмыльнулась Нагира. — Берегини вообще не способны на такие чувства. Эти безмозглые существа могут только носиться целыми днями по лесу и рассказывать каждому кустику про свою безграничную любовь к нему. Ничего смешнее я в своей жизни не видела.
— Я сама долго не могла в это поверить, — продолжала настаивать Верло. — Но это действительно так. Ты бы видела, какими глазами она на него смотрит. В них читается лишь необузданная злоба, граничащая с неистовой ненавистью. Ведь получается, что он отнял у нее любимую подружку. А дружба для берегинь всегда стояла на первом месте. Ради нее они готовы на все, даже пренебречь своими обязательствами перед Тайгой.
— Может, ты и права, — задумалась Нагира. — И что-же ты предлагаешь?
— Переманить Березоньку на свою сторону, — шумно потирая грязные руки, оскалилась Верло. — Пусть она усыпит бдительность своей подружки и заманит человека в ловушку. Мы ей скажем, что раскроем его рассудок и вынем оттуда все воспоминания о берегинях. А потом, слабого, полусонного и почти невменяемого, выведем на железную дорогу, чтобы ближайший поезд подобрал его. Она поверит. Я в этом уверена. Ненависть затмила ей рассудок. Сейчас она не способна рассуждать здраво.
— Неплохо, неплохо, — недоверчиво посмотрела на свою воспитанницу Нагира. — Займись этим как можно скорее.
Березонька одиноко сидела на берегу озера и болтала ножкой в воде. Купаться одной не хотелось. Медуничка обещала прийти, но где-то задерживалась. Она тихонько напевала незамысловатую мелодию и, блаженно улыбаясь, подставляла лицо солнечным лучам. Рядом с ней притулился совсем маленький олененок. Он тыкался влажным носом в ее плечо, настойчиво выпрашивая у берегини внимания.
— Чего то твоя мама задерживается, малыш, — нежно похлопала его по плюшевому бочку Березонька. — Вырвалась на свободу и обрадовалась. Ничего, не переживай, скоро придет.
Олененок посмотрел на нее умными глазками, и робко положил голову ей на колени.
— Подлиза! — засмеялась берегиня и принялась наглаживать его спинку. Олененок даже задрожал от удовольствия. — Как же ты любишь ласку! И куда эта Медуничка подевалась. Забыла она что-ли про меня. Наверное, по дороге кого-нибудь встретила и заигралась. Она такая! Знаю я ее!
Эх, жаль Рябинушка теперь со мной никуда не ходит. Все возле своего Коли сидит. Ты не представляешь, как больно терять друзей. Надеюсь, у тебя, малыш, по жизни будут более верные товарищи. Они всегда будут рядом и ни на кого тебя не променяют.
Сзади затрещали кусты.
— Вот и мама твоя пожаловала, — не глядя, улыбнулась Березонька. — Или Медуничка, наконец, про меня вспомнила.
Олененок встревожено навострил уши, принюхался, и, резко вскочив на все четыре копытца, опрометью кинулся в противоположную от оживших кустов сторону.
— Куда же ты, бестолковый, — кинулась за ним берегиня. — Я же маме твоей обещала за тобой присмотреть. Потеряешься в лесу, волкам в лапы попадешь. А ну-ка вернись!
Но олененок не обращал на ее слова никакого внимания. Он вовсю несся в самые лесные дебри.
Споткнувшись о вывернутый наружу древесный корень, берегиня растянулась на земле. Потирая разбитую коленку, она оглянулась по сторонам. Но олененка уже не было слышно. Зато из-за крепкого дуба за ней внимательно наблюдала ведьма.
— Совсем обнаглели, — недовольно проворчала берегиня. — Посреди бела дня по лесу шарахаются, животных пугают.
Робко отделившись от дерева, ведьма медленно направилась к ней. Берегиня молча наблюдала за ее перемещениям. Нахмурив бровки, она не торопясь встала и гордо подбоченилась.
— Поговорить бы нам надо, — затравленно заглядывая берегини в глаза, тихо прохрипела Верло.
Она остановилась на расстоянии двух метров от берегини, будто не решаясь подойти ближе.
— Разве нам есть о чем говорить? — гордо вскинула острый подбородок Березонька. От этого жеста длинные волосы откинулись назад, обнажив нежный овал лица. Огромные голубые глаза смотрели на ведьму в упор. Гримаса отвращения еще больше обезобразило лицо Верло.
Так и не дождавшись ответа, Березонька нервно топнула точеной ножкой и, поджав алые губки, процедила:
— Ты совсем дар речи потеряла?
— Задумалась что-то, — скинув с себя оцепенение встрепенулась Верло. — Есть у нас с тобой одна общая тема. Одна общая боль.
— Какая-же, — поинтересовалась Березонька, наклонив головку.
— Подружка твоя — Рябинушка, — прищурилась ведьма. — О ней хотела потолковать.
