забывчивость, ибо не могло быть вопросов, ни тени сомнения, что такой злобной твари, как это создание, вылупившееся из холма, нельзя позволять остаться в живых.
Только в этот момент он увидел Плотоядца.
— Плотоядец! — завопил он.
Ибо обезумевший дуралей мчался прямо к этому существу, бежал на четвереньках, чтобы было быстрее. Плотоядец атаковал, низко пригнув голову, и даже оттуда, где он стоял, Хортон мог видеть гладкий ток его могучих мускулов, когда он устремлялся вперед.
А потом Плотоядец прыгнул на чудовище и взметнулся вверх по его массивному телу, увлекаемый импульсом, набранным во время атаки, прямо к короткой шее, соединявшей бульбу-голову с бесформенной тушей.
— НЕТ! НЕТ! — закричал сзади Никодимус. — Оставьте его Плотоядцу.
Хортон резко обернулся и увидел, что Никодимус ухватил одной из своих металлических лап Элейну за запястье той руки, в которой она держала свой пистолет.
Потом он быстро повернулся обратно, чтобы увидеть, как Плотоядец нанес своей тигриной головой рубящий, секущий удар. Блестящие клыки вонзились в горло чудовища и разорвали его. Из горла хлынул черный поток, захлестнувший тело Плотоядца темным веществом, на миг, казалось, смешавшим его с темным телом чудовища. Одна из дубиноподобных лап чудовища поднялась, как бы рефлекторным движением, и замкнулась на Плотоядце, сорвав его с туловища, подняв и отшвырнув. Чудовище сделало еще шаг и начало валиться, медленно клонясь вперед, как дерево могло бы валиться от завершающего удара топора, нехотя, стремясь остаться стоять.
Плотоядец упал на каменном берегу Пруда и не поднялся. Бросившись вниз по тропе, Хортон подбежал к нему, проскочив мимо трех слизней, все еще прижавшихся к берегу.
Плотоядец лежал лицом вниз и, опустившись на колени подле него, Хортон потихоньку перевернул его на спину. Плотоядец был вялый, как мешок. Его глаза были закрыты и кровь струилась из ноздрей и из уголка рта. Все тело было вымазано вязкой черной субстанцией, излившейся из порванного горла чудовища. Из груди торчал острый обломок кости.
Рысцой прибежал Никодимус и встал на колени возле Хортона.
— Как он? — спросил робот.
— Он жив, — ответил Хортон, — хотя, может, и ненадолго. У тебя нет случайно хирургического трансмога в этом твоем наборе?
— Простенький, — ответил Никодимус. — Знание простых болезней и как с ними управляться. Кое- какие принципы медицины. Ничего такого, что помогло бы вылечить его грудную клетку.
— Не надо было тебе меня останавливать, — резко сказала Никодимусу Элейна. — Я могла бы убить это чудовище прежде, чем оно дотянулось до Плотоядца.
— Вы не понимаете, — возразил Никодимус. — Плотоядец нуждался в этом.
— Ты несешь вздор, — сказала Элейна.
— Он имеет в виду, — пояснил Хортон, — что Плотоядец — воин. Он специализируется на убийстве чудовищ. Он переходил из мира в мир, отыскивая самые смертоносные виды. Это вопрос культуры. Он достиг в этом высочайшего искусства. Был очень близок к положению величайшего убийцы из всего их народа. Вот это, более чем вероятно, сделает его величайшим убивателем всех времен. Это даст ему нечто вроде культурного бессмертия.
— Но что пользы ему в этом? — спросила Элейна. — Его народ никогда этого не узнает.
— Шекспир писал именно об этом, — сказал Никодимус. — У него создалось впечатление, что они как-то узнают.
Прискакал один из слизней и распластался напротив Хортона. Плотоядец лежал между ними. Из мягкого, водянистого тела слизня исторглось щупальце и кончик его осторожно ощупал Плотоядца. Хортон поднял взгляд, желая посмотреть в лицо слизню, забыв, что никакого лица нет. Тупая верхняя оконечность тела слизня посмотрела на него в ответ — посмотрела так, словно на ней были глаза. Глаз не было, и однако было чувство взгляда. Хортон ощутил в голове покалывание, тихонькое, необычное покалывание, словно сквозь него пропустили слабый электрический ток — тошнотворное и неприятное ощущение.
— Он пытается говорить с нами, — сказал Никодимус. — Вы это тоже чувствуете?
— Чего ты хочешь? — спросил Хортон слизня. Когда он заговорил, электрическое покалывание у него в голове как бы слегка прыгнуло — от узнавания? — а потом покалывание продолжилось. Больше ничего не происходило.
— Не думаю, что будет какая-то польза, — сказал Никодимус. — Он пытается нам что-то сказать, но никак не может. Не может к нам пробиться.
— Пруд мог с нами говорить, — сказал Хортон. — Пруд говорил со мной.
Никодимус покорно пожал плечами.
— Это другое дело. Другой род мышления, иного рода общение.
Глаза Плотоядца открылись.
— Он приходит в себя, — сказал Никодимус. — Ему будет больно. Я вернусь в лагерь. По-моему, у меня есть шприц.
— Нет, — слабо возразил Плотоядец. Веки его дрожали. — Не нужно никаких иголок в зад. Мне больно. Это недолго. Чудовище мертво?
— Еще как мертво, — подтвердил Хортон.
— Это хорошо, — заявил Плотоядец. — Я порвал его чертову глотку. Я в этом ловок. Хорошо управляюсь с чудовищами.
— Будь поспокойней, — сказал Хортон. — Немного погодя мы попытаемся тебя переместить. Унесем в лагерь.
Плотоядец устало прикрыл глаза.
— Не надо в лагерь, — сказал он. — Здесь не хуже, чем где угодно.
Он закашлялся, поперхнувшись новой кровью, выплеснувшейся у него изо рта и побежавшей по груди.
— Что случилось с драконом? — спросил Хортон. — Он где-нибудь поблизости?
— Он свалился с той стороны Пруда, — ответила Элейна. — С ним было что-то не в порядке. Он не мог взлететь. Он пытался взлететь и упал.
— Слишком долго пробыл во времени, — предположил Никодимус.
Слизень приподнял щупальце и коснулся плеча Хортона, чтобы привлечь его внимание. Он указал на берег, где лежало чудовище — черная туша. Потом слизень трижды похлопал по Плотоядцу и трижды похлопал себя. Затем он вырастил еще одно щупальце и друмя щупальцами сделал движения, словно поднимал Плотоядца и прижимал к себе, нежно его баюкая.
— Он пытается сказать тебе спасибо, — сказал Никодимус. — Пытается поблагодарить Плотоядца.
— А может быть, он пытается нам сказать, чтобы мы ему помогли, — предположила Элейна.
Все еще с закрытыми глазами, Плотоядец сказал:
— Мне ничто не может помочь. Просто оставьте меня здесь. Не двигайте меня, пока я не умру.
Он вновь закашлялся.
— И не надо, сделайте милость, говорить, будто я не умираю. Вы останетесь со мной, пока это не кончится?
— Мы с тобой останемся, — сказала Элейна.
— Хортон?
— Да, друг мой.
— Если бы этого не случилось, вы бы взяли меня? Вы не оставили бы меня здесь. Вы бы взяли меня с собой, покидая планету?
— Мы бы тебя взяли, — опять согласился Хортон.
Плотоядец снова закрыл глаза.
— Я знаю, что взяли бы, — сказал он. — Я всегда это знал.
Уже наступил полный день, солнце поднялось на ладонь над горизонтом. Косые солнечные лучи блестели на поверхности Пруда.
