кондиционеров машины буквально плавились на солнце. Всего лишь несколько дней назад я боролся с водной стихией и крался по влажным тропическим лесам – и вот уже мы изнываем от жажды в пустыне Тар, одном из самых засушливых районов мира, где – трудно сейчас поверить – когда-то благоухала цветущая цивилизация долины Инда.
В дороге мы почти не разговаривали. Гурьев включил свой аудиоплеер и ушёл в нирвану, а Савитри обладала удивительным свойством засыпать в любую секунду свободного времени, так что постоянно дремала у меня то на плече, то на коленях. Я же никак не мог успокоиться относительно Летаса и прикидывал различные варианты, пытаясь оправдать своего профессора, такого милого литовца…
В результате я прибыл в Ханумангарх в совершенно разбитом состоянии и хотел только одного – выспаться в тишине и прохладе. Однако город для этого вовсе не был предназначен. Да и городом Ханумангарх можно было назвать только в припадке индофилии. Это селение из одноэтажных бетонных и глинобитных коробочек, раскиданных безо всякой градостроительной мысли на участке земли около двух километров в любую сторону, в России в лучшем случае назвали бы посёлком городского типа.
– Обезьянье село, – метко окрестил Ханумангарх Гурьев, намекая на имя Ханумана – индуистского бога в образе обезьяны. – Не знаю, если ли здесь даже возможность купить лопату.
Но для начала мы устроились на ночлег к владельцу единственного в Ханумангархе ресторана – милейшему молодому человеку по имени Ислам, который, по его словам, только что перенял дело своего престарелого отца и потому старался услужить нам всеми возможными средствами. Нет, кондиционера на его постоялом дворе нет, это уж слишком, но зато есть электрический вентилятор, который можно использовать во время сна для охлаждения воздуха. Есть также ужин в виде риса с курицей и очень холодная вода, которую он держит в своём холодильнике – единственном на весь городок.
На его понятный вопрос о том, какими ветрами нас занесло на его родину, мы спокойно заявили, что хотим увидеть Калибанган.
– Смотреть Калибанган – очень хорошо, – удовлетворённо ответил Ислам. – С тех пор, как его впервые откопали шесть лет назад, здесь стало гораздо больше туристов. Собственно, раньше их вообще не было! – весело заключил он. – А теперь хоть раз в месяц кто-нибудь да объявится!
– Давно были? – холодно осведомился Гурьев.
– Да вчера! – весело отозвался наш хозяин, и мы чуть не подскочили на своих стульях. – Одинокий парень, европеец с усами. Он, правда, остановился не у меня, а у Мохаммеда.
– Мохаммеда? – удивился я. – Ты же нам сказал, что у тебя единственный отель во всём городе.
– Конечно, – не моргнув глазом, подтвердил Ислам. – Ведь всем в городе известно, что у Мохаммеда не отель, а свинарник!
– Это верно, – кивнул я при молчаливом согласии остальных. – А где он сейчас наш усатый брат по разуму?
– Он с утра и уехал в Калибанган, Мохаммед повёз этого жалкого туриста на своей «тате». Вернутся ли вечером назад, неизвестно – такая уж у Мохаммеда машина!
Эта мысль страшно развеселила Ислама, и он заливисто хохотал всё время, пока мы с ужасом переглядывались. Несколько успокаивал тот факт, что в присутствии пресловутого Мохаммеда Летас вряд ли примется раскапывать холм, а владелец корчмы уверил нас, что тот никогда не остаётся ночевать с туристами в пустыне.
– Шакалы! – веселился он. – В пустыне их очень много. Но даже они недолюбливают Мохаммеда! Очень хорошо!
Вся неприглядность образа Мохаммеда нам была к этому времени совершенно ясна.
Зато близкое знакомство с Исламом и союз с ним против Мохаммеда и его «жалкого туриста» помогли нам приобрести весь необходимый инвентарь: Савитри походя, за разговором, удалось выведать у него, где и что в городе можно купить, и, не обращая внимания на наступившую темноту, она ринулась к торговцу железным ломом, оторвала его от законного ужина и заставила продать весь комплект нужного нам инструмента, представившись новой девушкой Ислама, на беду последнего. Тачку со всеми своими покупками Савитри предусмотрительно оставила у продавца, чтобы не вызывать лишних вопросов у нашего хозяина, предупредив, что заедет за ними на следующее утро.
Однако обнаружить Летаса тем вечером в Ханумангархе нам так и не удалось: электричество в городе вечером отключалось, и выяснить, вернулся ли с прогулки Мохаммед со своим постояльцем, мы не смогли.
Зато мы смогли найти машину. Ислам сходил в гараж и с помощью лампы дневного света обнаружил там древний пикап, покрытый брезентом на протяжении, думаю, не менее десяти последних лет. По словам Ислама, эту машину покупал когда-то ещё его отец, что, конечно, в наших глазах должно было добавить ей надёжности. Гостеприимный хозяин порывался самолично везти нас на экскурсию по окрестностям и сильно занервничал, когда Савитри растолковала ему, что мы предпочитаем путешествовать сами, но сумма, которую мы предложили ему за аренду колымаги, явно превышала её реальную стоимость, и он согласился.
Сразу после того, как все приготовления к завтрашней поездке были завершены, мы из последних сил поднялись на второй этаж, в единственную комнату для гостей, где стоял тот самый электрический вентилятор, который можно было использовать во время сна. И хотя через десять минут выяснилось, что как раз во время сна его использовать совершенно невозможно из-за натужного шума, с которым он рубил воздух своими пластиковыми китайскими лопастями, к этому моменту Савитри и Гурьев уже спали в своих узких кроватях глубоким сном.
Я вздохнул, стащил с постели одеяло и жёсткую подушку и отправился ночевать на крышу, которая уже успела остыть от ночного ветра. В эту холодную ночь под звёздами Раджастана – это я отчётливо помню – мне приснился научный центр по изучению древних языков и культур Востока, возглавлять который поручено было именно мне.
ГЛАВА 16
МАУСАЛА-ПАРВА («О БИТВЕ НА ПАЛИЦАХ»)
Первое, что выяснилось с утра, – Летас Гедвилас снова сгинул. Рано утром, ещё до рассвета, он собрал свои вещи, и Мохаммед отвёз его в неизвестном направлении. Это таинственное исчезновение Ислам, принесший нам эту новость к завтраку, приписал её невыносимым условиям, в которых пришлось проживать белому человеку во чреве постоялого двора Мохаммеда.
– Кстати, сегодня утром этот шакал Мохаммед сказал, – безмятежно продолжал Ислам, – что своего туриста он высадил вчера вечером в какой-то деревне к югу от Калибангана.
Господи, ну когда же кончится наша погоня за неуловимым профессором?!
– А давайте позвоним ему по телефону и скажем, что сегодня утром откопали Золотую Книгу? – предложила Савитри. – Профессора хватит удар, и у нас станет одним конкурентом меньше.
– Да у нас в любом случае есть перед ним преимущество, – махнул я рукой. – Нас трое, три лопаты, три мотыги. Пока он будет вгрызаться в эту пустыню, мы точно его найдём.
–
– А что это вообще такое: три дня пути? – спросил меня Гурьев. – Это сколько в километрах?
Я предположил, что в древности люди перемещались шагом, а не джогингом, поэтому со средней скоростью в пять-шесть километров в час за день можно было пройти не больше пятидесяти километров. Плюс делаем скидку на извилистые дороги – не по прямой же он шёл, скорее всего. Получается, что вожделенный курган нужно искать в промежутке 100–110 километров к западу от Калибангана. Это расстояние, конечно, можно пройти и пешком, но гораздо быстрее и эффективнее его проехать на автомобиле: для этого подойдёт даже хорошо утоптанная тропинка в пустыне.
Мы погрузили в машину склад инструментов, закупленных Савитри Пали предыдущим вечером, вооружились добротной картой местности, компасом и всем необходимым для выкапывания сокровищ. Лихорадка приближающейся развязки этого чересчур длинного и нервного приключения захватила всех нас. Рано утром, когда всё уже было готово, на моём спутниковом телефоне, который наконец-то удалось
