шуток и веселья.
Назад предстояло везти товары для лавки Уоррена со склада Вандама. А кое-что должны были доставить с других складов. На следующий день на склад Вандама, где Рольф разбирал и упаковывал свой будущий груз, вошёл щегольски одетый, высокий и очень худой молодой человек.
— Доброе утро, Питер.
— Доброе утро, сэр!
И они завели разговор о видах на урожай и о политике.
Потом Вандам позвал.
— Рольф, пойди сюда! — и представил его своему собеседнику, который вблизи выглядел не просто худым, но и больным.
— Мистер Генри Ван Кортленд, сын его чести губернатора штата и учёнейший адвокат, — продолжал Вандам, — хотел бы поохотиться в глуши для поправки здоровья. Я сказал ему, что лучше тебя проводника не найти.
От неожиданной похвалы Рольф покраснел и смущённо уставился в пол. Ван Кортленд поспешил сгладить неловкость.
— Видите ли, у меня плохое здоровье, и я хотел бы месяца три прожить на свежем воздухе в лесах, где можно поохотиться и отдохнуть от всяких дел. За три месяца я заплачу вам сто долларов — и за еду, и за ваши услуги. А если я останусь доволен и охота будет хорошей, то по возвращении в Олбени вы получите ещё пятьдесят долларов.
— Я бы с удовольствием, — сказал Рольф, — но у меня есть товарищ, и я не знаю, как решит он.
— Ты что, хочешь советоваться с этим забулдыгой Биллом Баймсом?
— Нет, конечно. Но я охочусь с товарищем. Он индеец… — Поколебавшись, Рольф сказал: — Сейчас там ещё всякой мошкары полно. Вам бы лучше обождать.
— Конечно. Я вовсе не хочу, чтобы меня съели заживо. А вот после первого августа — в любое время.
— Мне надо будет помочь Ван Трамперу с уборкой, а это почти весь август займёт.
Молодой юрист оценил обязательность Рольфа и подумал: «Как раз тот проводник, какой мне нужен». Кончили на том, что Рольф приедет в Олбени с Куонебом в августе, когда освободится, и они втроём отправятся в охотничью экспедицию.
55. Билл даёт зарок
Через три дня груз был весь упакован и каноэ просмолено заново, но Билл как в воду канул. В доме зятя его не видели двое суток. Хотя в Олбени тогда проживало без малого «шесть тысяч живых человеческих душ», но недолгие поиски вблизи пристани открыли убежище грешника. Даже заклятый враг сжалился бы над ним. Глаза красные, слезятся, весь осунулся, голодный, и руки трясутся, но, главное, его совсем истерзала совесть: доверенное ему письмо потерял, груз (так его заверили весёлые утешители) весь раскрали, а деревенского дурачка, который с ним был, прикончили и бросили в реку. Кто бы на его месте не попытался спрятаться? А когда за ним вместо шерифа явились Большой Питер и Рольф, живой и здоровый, и сказали ему, что пора браться за ум: время-то не ждёт, — он, проливая слёзы горького раскаяния, поклялся, что с этих пор и до могилы глотка в рот не возьмёт! Целых полтора дня он укреплялся в принятом решении, а совсем забыл о нём только на четвёртые сутки.
Мимо Троя они всё же проплыли, даже не взвешивая возможность причалить там, а дальше началась борьба с рекой, куда более тяжёлая, чем по пути в Олбени, так как плыли они теперь против течения, а на берегу шли вверх по склонам. К тому же вода заметно спала, груз был много тяжелее, а Билл — гораздо слабее. На эти восемьдесят миль у них ушло десять дней. Но в остальном плавание прошло благополучно, и они, целые и невредимые, с целым и невредимым грузом, причалили к пристани Уоррена через двадцать один день после того, как от неё отчалили.
Билл уже обрёл свой обычный трезвый вид. С гордым достоинством он вручил Уоррену запечатанный пакет с надписью: «Касательно доставки». Вскрыв пакет, лавочник прочёл: «Податель сего, Билл Баймс, совсем спился. В Олбени его больше не посылайте. Питер Вандам».
Глаза Уоррена насмешливо блеснули, но он промолчал, а потом отвёл Рольфа в сторону и потребовал:
— Ну-ка, где оно?
Рольф отдал ему настоящее письмо, про которое Билл ничего не знал, и Уоррен почерпнул из него сведения, и прежде ему хорошо известные.
Месячный срок, на который Рольф подрядился работать у лавочника, ещё не кончился, и последние десять дней он отвешивал сахар, проверял счета и присматривался к тому, как покупается и продаётся пушнина. Последнее Уоррен старался от него скрывать, но Рольф очень быстро разобрался, каким заветам следует лавочник: во-первых, подпои продавца по старому принципу торговли белых с индейцами — «огненную воду за мех»; во-вторых, когда плату просят наличными, все шкурки ругай, но уступи, если плату хотят взять товарами. Главное же, ему стало ясно, что в Олбени платят на тридцать, а то и на пятьдесят процентов дороже, чем Уоррен. А ведь Уоррен слыл отличным человеком, хорошим соседом и благочестивым христианином.
Впрочем, в торговле пушниной, как и в торговле лошадьми, действовали свои особые законы и свои особые нравственные нормы.
Дня за два до истечения условленного месяца Уоррен спросил:
— А не продлить ли нам уговор ещё на месяц?
— Не могу. Я обещал Ван Трамперу поработать у него на ферме.
— Сколько он тебе платит?
— Семьдесят пять центов в день и харчи.
— У меня будешь получать по доллару.
— Но я же дал слово! — с удивлением сказал Рольф.
— Бумагу ты какую-нибудь подписывал?
— А зачем? Свои обещания я и без бумаг выполняю! — ответил Рольф с недоумением.
Лавочник презрительно фыркнул, но промолчал. Зачем наставлять на ум работника, который выполняет порученное ему дело умело и добросовестно, спиртного не пьёт и верит, что обещания надо держать? Немного погодя он сказал:
— Ну ладно. А если у Трампера для тебя пока работы не найдётся, возвращайся на две недели ко мне.
Рано утром Рольф уложил гостинцы, которые купил младшим детям, и книгу для Аннеты с красивой гравюрой, изображавшей героиню — девочку до того благочестивую и примерную, что автор, естественно, обрёк её на безвременную кончину. Собравшись, юноша зашагал по знакомой дороге через водораздел с такой быстротой, что уже через час добрался до озера.
Встречен на ферме он был как родной.
— А-а, Рольф, хорошо, что ты приходийт назад! Я тебя очень ожидайт. Верно, Марта? Я говорийт: хорошо бы Рольф приходийт поскорее.
О да, ещё бы! Пора было косить. И ячмень уже поспевал. А потому Рольф взялся за работу, которая год назад была ему ещё не по плечу. Теперь им владел дух лесного края — дух роста, упоения силой, радости свершений. И все, кто видел, как этот длинноногий, длиннорукий, стройный парень орудует вилами, топором и мотыгой, говорили: «А из него будет толк! Малый хороший».
56. Больной вол
Месяц Гроз. Сено было убрано, да и ячмень почти тоже. День изо дня беломордые волы брели в
