их и детская радость нисколько не изменились бы от этого.
— Поужинайте с нами, друзья, а завтра утром уедете, — сказал Сильвани.
Они присоединились таким образом к многочисленной семье мельника и разделили с ней ужин. После ужина они часа три просидели возле крыльца, и старик Сильвани, чувствовавший, по-видимому, большое влечение к Рольфу, занимал его бесконечными рассказами, в которых было много глубокого смысла и истинной мудрости…
— Джеку Хогу, — говорил Сильвани, — не везёт ни там, где его не знают и судят о нём по наружности, ни там, где его в течение двадцати лет изучили насквозь, как, например, у нас. Ловкий, хитроумный мошенник может носить ложную маску год, пожалуй — два, но раз ты имеешь возможность узнать его досконально в течение двадцати лет, встречаясь с ним и лето и зиму, он выскажется в конце концов, и ни один тёмный уголок его души не останется скрытым. Я не имею никакого намерения строго судить его, ибо не знаю, какого рода червь точит его сердце. А я думаю, что такой червь есть у него, иначе он не был бы так зол. Вот почему я всегда говорю себе: не спеши судить, разузнай всё хорошенько, прежде чем клеймить человека. Моя мать учила меня: «не говори ни о ком худо, пока не уверен, что ты говоришь правду». И чем старше я делаюсь, тем становлюсь осмотрительнее в своих суждениях. Когда я был в твоих летах, я был неумолим, как железный капкан, и уверен в своей непогрешимости. Говорю тебе: нет человека умнее шестнадцатилетнего мальчика, за исключением разве пятнадцатилетней девочки.
Верь мне, мальчик, что в то время, когда всё кругом будет казаться тебе мрачным, тебя подстерегает какая-нибудь радость; только будь твёрд, спокоен и добр, и непременно «случится что- нибудь» и приведёт всё снова в порядок. Выход всегда есть, и мужественное сердце всегда найдёт его.
Верь, мальчик: никто не одолеет тебя, пока ты сам не дашь себя одолеть. Только не бойся, и ничто не сломит тебя.
Это — как с болезнью. Я видел много больных людей, кроме тех, которые считают себя больными.
Чем старше я становлюсь, тем больше начинаю присматриваться к внутренней сущности человека, а наружность имеет для меня самое ничтожное значение.
Как случилось, Рольф, что ты сошёлся с индейцем?
— Подробно или вкратце хотите выслушать всю эту историю? — спросил Рольф.
— Расскажи вкратце, — тихо засмеялся Сильвани.
Рольф сделал ему краткий отчёт о своей жизни.
— Очень хорошо, — сказал мельник, — теперь подробно.
Когда Рольф кончил, мельник сказал ему:
— По всем поступкам твоим вижу, что ты хочешь сделаться человеком, Рольф, и уверен, что тебе это удастся. Ты не всегда будешь жить в лесах. Когда у тебя вырастут крылья и ты захочешь изменить своё положение, дай мне знать об этом.
На следующий день охотники плыли уже по Оленьей реке в хорошей лодке с целым запасом товаров и небольшим количеством денег.
— До свидания, мой мальчик, до свидания! Приезжай к нам, мы не забываем своих знакомых. Помни, что я покупаю меха, — сказал Сильвани на прощание.
Когда лодка, поворачивая по направлению, к хижине, огибала береговой выступ, Рольф взглянул на Куонеба и сказал:
— И между бледнолицыми бывают добрые, хорошие люди.
Индеец не моргнул даже глазом, не пошевельнулся и не произнёс ни единого слова.
XLVIII. Рольф учится отыскивать следы
Обратный путь охотники совершили без всяких приключений, несмотря на то, что плыли всё время против сильного течения. Жителю лесов достаточно один раз проехать по какому-нибудь пути, чтобы он навсегда запечатлелся в его памяти. Охотники ни разу не сбились с дороги, а так как груз у них был лёгкий, то они потеряли мало времени на переноску его и через два дня были уже у хижины Хога, вступив немедленно во владение ею.
Прежде всего они занялись разборкой ценных вещей, хотя их оставалось очень мало, после того как увезли меха и постели; нашли только несколько капканов и кое-какую посуду. Всё это они спрятали в тюки, путь их шёл теперь по холмам, а потому они спрятали лодку в густой чаще кедров на расстоянии четверти мили от реки. Перед тем как взвалить на спину тюки, Куонеб закурил трубку, а Рольф сказал:
— Слушай, Куонеб! Тот парень, которого мы видели в Фолсе, называл себя, кажется, товарищем Хога. Он может прийти сюда и наделать нам хлопот, если мы не отвадим его отсюда. Не сжечь ли нам её? — и он указал в сторону хижины.
— Да! — ответил индеец.
Они набрали хворосту и берёзовой коры, сложили всё это внутри хижины у самых стен, а сверху наложили дров. Куонеб вынул кресало и огниво, добыл огонь и поджёг. Берёзовая кора затрещала, пламя мигом охватило сухие смолистые брёвна, и густой дым заклубился из дверей, окна и трубы. Скукум стоял в отдалении и громко лаял.
Охотники взвалили тюки на спину и двинулись по склону горы. Час спустя, они были уже на верхушке скалистого хребта и, расположившись там для отдыха, долго наблюдали за клубившимися далеко внизу столбами густого чёрного дыма, который извивался во все стороны.
Ночью они сделали привал в лесу, а на следующий день с радостью подошли к своей хижине, к своему озеру. На пути домой они много раз встречали оленьи следы; а так как у них не было мяса, то Рольф предложил индейцу пойти на охоту.
Зимой всегда гибнет множество оленей; одни из них не переносят зимнего холода, другие становятся добычей хищных зверей или убиваются охотниками. Число их значительно уменьшается к апрелю месяцу, и в это время нельзя рассчитывать на частые встречи с оленями. Успех охоты зависит от умения найти следы.
На снегу всякий может видеть след оленя. Не трудно также рассмотреть его на мягкой почве, когда поблизости нет других оленей. Несравненно труднее выследить оленя на камнях или, на сухих листьях, где след легко потерять или спутать, особенно, когда везде виднеются по всем направлениям сотни оленьих следов.
Глаза у Рольфа были лучше, чем у Куонеба. Но Куонеб был опытнее и по-прежнему руководил Рольфом, охотники высмотрели свежий след самца оленя — ни один хороший охотник не будет охотиться на самку в это время года. След самца узнаётся по величине и округлости копыт.
Рольф много раз уже говорил Куонебу:
— Я, видишь ли, Куонеб, хочу хорошенько изучить это дело. Дай мне самому присматриваться к следам, а если я уклонюсь в сторону, ты останови меня.
Не прошли они и ста шагов, как Куонеб промычал что-то про себя и покачал головой. Рольф взглянул на него с удивлением; ему казалось, что он идёт всё по тому же свежему следу.
Куонеб сказал ему одно только слово: «Самка!»
Да! Рольф увидел при более внимательном осмотре, что следы эти несколько уже, ближе один к другому и острее тех, по которым он шёл раньше. Рольф вернулся обратно и тут только увидел, в какую сторону свернул самец.
Дело шло довольно гладко в течение некоторого времени. Куонеб и Скукум следовали за Рольфом, который ознакомился теперь с совершенно тупым копытом на левой ноге. Из этого следовало, что олень, ничем, очевидно, не встревоженный, останавливался здесь; помёт был ещё тёплый — олень опередил их, следовательно, всего на несколько минут Наступал самый критический момент охоты, требующий крайних
