телесных. «Геймер», «Суррогаты», «Аватар»…
Эта тема возникала в кино и раньше. В основном в контексте рассуждений о том, что по мере технического прогресса человека все больше и больше подменяет машина, вплоть до грядущего бунта машин, воплощенного в трехчастном «Терминаторе». Но в фильмах, о которых пойдет речь, тема эта развивается не в сфере автоматики. Здесь уже дело не в функциональном замещении (человека — машиной), а в изменении физических (и умственных?) данных и возможностей самого человека. Человек хочет сделать себя иным. Наверное, с открытием клонирования подобные художественные допущения становятся все более реалистичны.
Подняться над ограниченной человеческой природой теперь может каждый или почти каждый. Если во времена Бэтмена, Человека-паука и прочих супергероев сверхспособности были скорее аномалией, то теперь все это просто, доступно для всех, поставлено на поток. Хочешь пережить приключения, не рискуя собой? Можешь включиться в особую игру, в которой будешь управлять телом другого — реального — человека.
«Кто играет тобой?» — таков главный вопрос фильма «Геймер» (режиссеры Марк Невелдин, автор двух «Адреналинов», и Брайан Тейлор). Сюжет фильма, название которого можно перевести как «Игрок», таков: социальные изгои используются для жестких ролевых игр, придуманных как скрещение компьютерной игры и реалити-шоу. Живой и реальный аутсайдер, маргинал общества становится персонажем в этой игре, фигуркой, которой управляет его геймер. Необходимо пройти несколько уровней, остаться в живых, чтобы получить заветный билет на выход с игровой территории. Мифический билет, потому что на самом деле озвученный выход не предусмотрен.
Человек, заключенный в тюрьму за преступление и в то же время заключенный в игру, живет своей жизнью до тех пор, пока не нажимается кнопка «play». Его мыслительный аппарат работает в прежнем режиме, воля остается, но только парализованная. Механикой тела, направлением его движения теперь руководит геймер, задача которого — дать шанс своему игроку выжить и перейти на следующий уровень.
В «Геймере» герой преодолевает разделение двух миров и нарушает установленный порядок, обретая свою волю и совершая свои собственные поступки. Он производит революцию в игре, разрушив ее правила, и прорывается в мир реальный, который тоже надо излечить от навязанной чужой воли, порвать марионеточные нити, опутывающие людей.
Герой преодолевает чужую волю, чтобы обрести возможность собственной, не управляемой извне жизни. Ему это удается. Но возникает мысль: возможно, человеку гораздо трудней, чем с волей другого, бороться со своей собственной несовершенной природой, со всевозможными слабостями и страстями, которые устанавливают над ним порой куда более тяжкий диктат.
Заметно постаревший Брюс Уиллис явился своим поклонникам в картине «Суррогаты» Джонатана Мостоу — режиссера, который перехватил эстафету от Джеймса Кэмерона в эпопее про Терминатора, сняв третью часть — «Восстание машин». Новый его фильм — вариант развития нового мира, от его творения до апокалипсиса с теми же машинами.
Здесь людей подменяют их дубликаты. Ученый-творец изобретает робота-суррогата, замещающего человеческое тело в рутинной повседневности. Идея его создания возникла из благого желания помочь немощным, обездвиженным людям. Человек несовершенный, увечный преображается, лежачие больные «встают». Силой мысли они теперь могут манипулировать роботизированным «альтернативным» телом. Причем это происходит не путем избавления от «ветхих риз» своего собственного тела, а посредством лишь облачения своего разума и чувств в различные костюмы, суррогатные телесные оболочки.
Создается крупная индустрия — транснациональная корпорация, которую возглавляет создатель роботов-суррогатов со товарищи. Дальше изначальная благая идея сменяется корыстью, товарищи бунтуют против создателя, предают его, смещают с постов и удаляют на заслуженный и почетный отдых.
Роботы-суррогаты довольно быстро становятся предметом общего потребления и производят революцию в мире людей. Переход к широкому использованию суррогатов трактуется как искусственный эволюционный скачок. Общество избавляется от преступности, тяжелых болезней. Вечные проблемы практически моментально исчезают. Через суррогат — синтез человека и машины — люди ограждают себя от всякого риска и получают жизнь без ограничений.
Люди превращаются в операторов суррогатов, которых они выбирают по своему желанию, и погружаются в безопасный сон в своих одиноких капсулах. Реальный мир наполняется заменителями людей, которые не только красивее своих оригиналов, сильней и ловчей, но, что самое главное, могут быть легко заменены при поломке или гибели — на другие. Выходить на улицу самому, не в облике суррогата, опасно. Человек постепенно разучивается ходить, ориентироваться в пространстве, ведь его физическое тело остается неподвижным в своей капсуле. Ему остается пижамно-тапочный покой с иллюзией почти беспредельных возможностей и исполнения многих желаний. «Делай, что хочешь, будь, кем хочешь», — гласит рекламный лозунг в фильме.
Мир реальный и призрачный меняются местами. Мир сна или компьютерной игры, как в «Геймере», входит в реальность и пытается оккупировать, форматировать ее, приближая к некоему идеальному варианту: мечты с глянцевой обложки, эпикурейской жизни с иллюзией вечности.
По сюжету фильма буквально за четырнадцать лет мир становится цивилизацией суррогатов, без которых немыслимо существование человека, — так же, как мы сейчас плохо представляем себя без мобильного телефона или компьютера с Интернетом… В «Суррогатах» девяносто восемь процентов населения используют заменители своих тел. Возникает кризис самоидентификации: трудно определить, кто ты — суррогат или настоящий человек.
Конечно, в фильме Мостоу есть и силы, подвергающие сомнению прогресс, взывающие к прошлому. «Революционному скачку» противостоит резервация людей-дредов — два процента населения, отказавшиеся от своих заменителей, категорически их не признающие. Во главе резервации — Пророк, утверждающий, что машины — зло. И, соответственно, в резервацию машинам вход заказан.
В отличие от основного мира, жертвующего искусственными оболочками ради спасения себя, Пророк пропагандирует личную жертвенность. По его словам, те, кто жертвует своими желаниями ради высшей цели, высшего блага, не умирают. Большинство же борется со смертью через обман, через заменители, балуя себя желаниями и личными радостями. Ради комфорта, безопасности люди отрекаются от своей сути (так же, как, к примеру, ради безопасности можно отказаться от свободы слова, стерпеть ущемление других свобод).
Сам Пророк, провозглашающий необходимость личной жертвенности… оказывается суррогатом, оператор которого — изобретатель. Пророк был создан для баланса сил, для возможности альтернативы в ситуации диктата большинства. Вождь аутсайдеров, дикарей, живущих прошлым, — проводник воли его оператора-творца.
Крушение суррогатного мира происходит через убийство. Задумав уничтожить творца суррогатного мира, случайно умерщвляют его сына. Разгневанный изобретатель суррогатов решил повернуть историю вспять путем уничтожения как роботов, так и подключенных к ним операторов. А оправдание уничтожения очень простое: люди стали мертвы в тот момент, когда подключились к машинам, а убийство лишь подтверждает сложившуюся ситуацию. В этот раз люди выжили и вышли на улицу, суррогаты в одно мгновение пали пожухлой листвой. Фильм завершает фраза из теленовостей: в ближайшее время нам придется жить самим…
Такая вот упрощенная трактовка библейских тем — в режиме новейших технологий.
Людям дали яблоко суррогатов, они прельстились, выбрали иллюзию ради покоя и комфорта, подменили себя. Рано или поздно подобные суррогаты должны появиться за пределами голливудского кинематографа — в реальности. Спрос есть, а логика потребительского общества настаивает на необходимости его утоления. Это пока еще только искушение, но и оно характеризует наш мир. «Суррогаты» — это намек на опасность исчезновения человечества: оно может улетучиться, как дым, — и опасность в нем самом.
