Христу!». Повсюду были расклеены плакаты с Омаром Торрихосом.
«Теперь на другую сторону, – сказал Фидель, – у меня необходимые документы, вы – американский гражданин, мы можем ехать». Под темнеющим лиловым небом мы поехали в Зону Канала. Хотя я и ожидал чего-то необычного, меня поразило увиденное. Я едва мог поверить богатству этих мест – огромные белые здания, подстриженные лужайки, шикарные особняки, поля для гольфа, магазины и театры.
«Фактически, – говорил он, – все здесь находится в американской собственности. Все универсамы, парикмахерские, салоны красоты, рестораны свободны от панамских законов и налогов. Есть семь 18- луночных полей для гольфа, американские суды и школы. Это, на самом деле, страна в стране».
«Это оскорбительно!».
Фидель бросил на меня оценивающий взгляд. «Да, – согласился он. – Это очень точное слово. Там, – он показал назад на город, – доход составляет менее тысячи долларов на душу и уровень безработицы – 30 процентов. А уж в трущобах, которые мы посетили, никто и близко не получает эту тысячу, и почти никто не имеет работы».
«Что же делать?»
Он повернулся и посмотрел на меня взглядом, в котором смешивались гнев и печаль.
«А что мы можем сделать? – Он покачал головой. – Я не знаю, но скажу – Торрихос пытается. Я думаю, он может погибнуть, но он дьявольски уверен в том, что добьется своего. Он – человек, который пойдет на все ради своего народа».
Когда мы выехали из Зоны Канала, Фидел улыбнулся: «Вы любите танцевать?». Не ожидая моего ответа, он предложил: «Давайте где-нибудь поедим, и я покажу вам еще одну сторону Панамы».
Глава 12. Солдаты и проститутки
После сочного бифштекса и холодного пива мы вышли из ресторана и проехались вниз по темной улице. Фидель посоветовал мне никогда не ходить здесь. «Если уж попали сюда, берите такси сразу, как только вышли за дверь». Он показал рукой: «Зона Канала начинается там, за забором».
Он доехал до свободного места на парковке и поставил машину. К нам, хромая, подошел старик. Фидел вышел из машины и покровительственно похлопал его по спине. Затем он погладил машину по капоту:
«Хорошенько позаботьтесь о ней. Она – моя леди». Он вручил старику банкноту.
Мы вышли со стоянки по пешеходной дорожке и внезапно оказались на улице, залитой неоновыми огнями. Двое мальчишек гонялись друг за другом, целясь из палок и имитирую звуки выстрелов. Один ткнулся головой в бедро Фиделя, поскольку ростом не достигал ему до пояса. Мальчишка остановился.
«Прошу прощения, сэр!», – задыхаясь, извинился он по-испански.
Фидель положил руки на плечи мальчика. «Ничего страшного, мой мальчик, – сказал он. – Но что произошло между тобой и твоим другом, что вы стали стрелять?»
Второй мальчик подошел к нам. Он протянул руку, защищая первого: «Мой брат, – объяснил он. – Простите нас».
«Все в порядке, – хихикнул Фидель, – он не ушиб меня. Я только спросил его, в кого вы, парни, стреляли? Думаю, я играл в свое время в ту же игру».
Братья посмотрели дру на друга. Старший улыбнулся: «Он – генерал гринго в Зоне Канала. Он пытался изнасиловать нашу мать, и я ему задал, вышвырнул его туда, где ему положено находиться».
Фидель украдкой посмотрел на меня. «И где же ему положено находиться?»
«Дома, в Штатах».
«Ваша мать работает здесь?»
«Там, – оба мальчика гордо показали на неоновую вывеску вниз по улице. – Бармен».
«Продолжайте, – Фидель вручил им по монет. – Но будьте осторожны, выбирайте места посветлее».
«О да, сэр! Спасибо!» – Они умчались прочь.
Пока мы шли, Фидель объяснил, что проституция запрещена для панамских женщин. «Они могут иметь работать в барах и танцевать, но не могут продавать свое тело. Это оставлено иностранкам».
Мы вошли в бар и по ушам ударила популярная американская песня. Моим глазам и ушам потребовалась примерно минута, чтобы привыкнуть к обстановке. Несколько огромных американских солдат стояли около двери, повязки на их рукавах указывали, что они из военной полиции.
Фидель провел меня вдоль стойки и я увидел сцену. Три молодых девушки танцевали на ней совершенно обнаженными, если не считать головных уборов. У одной из них была шапочка моряка, у второй – зеленый берет, третья носила ковбойскую шляпу. У них были впечатляющие фигуры и они смеялись. Они, казалось, играли друг с другом в какую-то игру-соревнование. Музыка, танец, сцена – все напоминало дискотеку в Бостоне – за исключением наготы.
Мы протолкались через группу англоговорящих юнцов. Хотя они носили фтуболки и синие джинсы, короткие стрижки выдавали в них солдат из военной базы в Зоне Канала. Фидель дотронулся до плеча официантки. Она повернулась, радостно вскрикнула и обняла его. Молодые люди внимательно поглядывали на них и с неодобрением переглядывались. Я подумал, считают ли они, что «Манифест судьбы» относится и к этой панамской женщине. Официантка повела нас в угол, откуда-то вынесла маленький столик и два стула.
Когда мы устроились, Фидель обменялся приветствиями по-испански с двумя мужчинами за соседним столиком. В отличие от солдат, на них были рубашки с короткими рукавами и слаксы. Официантка вернулась с парой кружек пива «Бальбоа», и Фидель погладил ее по бедру, когда она повернулась, чтобы уйти. Она обернулась и послала ему воздушный поцелуй. Я оглянулся и облегченно обнаружил, что молодые люди не обращают на нас внимания, сосредоточившись на танцовщицах.
Большинство посетителей были англоговорящими солдатами, но были и другие, подобные нам и выглядевшие явно панамцами. Они выделялись более небрежными прическами, а также отсутствием футболок и джинсов. Некоторые из них сидели за столиками, остальные стояли, прислонившись к стене. Они, казалось, были настороже и напоминали колли, стерегующих стадо овец.
Между столиками бродили девушки. Они постоянно двигались, присаживались на колени посетителям, кричали официанткам, танцевали, кружились, пели, повторяли движения танцовщиц на сцене. На них были надеты тесные юбки, облегающие футболки, джинсы, туфли с высокими каблуками. Еще одни были одеты в платья, другие в бикини. Было очевидно, что удержаться здесь могут только самые красивые. Я поразился числу тех, кто приехал на эту работу в Панаму, и спрашивал себя, какое же отчаяние должно было привести их сюда.
«Все иностранки?» – прокричал я Фиделю сквозь музыку.
Он кивнул. «Кроме… – он указал на официанток. – Они из Панамы».
«Из каких стран?»
«Гондурас, Сальвадор, Никарагуа и Гватемала».
«Соседи».
«Не совсем. Наши ближашие соседи – Коста-Рика и Колумбия».
Официантка, которая нас привела к столику, сидела на коленях у Фиделя. Он мягко поглаживал ее спину.
«Кларисса, – сказал он, – пожалуйста, расскажи моему североамериканскому другу, почему они покинули свои страны?». Он кивнул головой в направлении сцены. Три новых девушки взяли шляпы у предыдущих, которые спрыгнули со сцены и начали одеваться. Музыка сменилась на сальсу, и вновь прибывшие, танцуя в ее ритме, стали избавляться от одежды.
Кларисса протянула правую руку. «Рада видеть вас», – ответила она. Затем она встала и собрала наши пустые бутылки. «Чтобы ответить на вопрос Фиделя, скажем просто, эти девочки приехали себя, чтобы избежать жестокостей. Я принесу еще пару „Бальбоа“.
После того, как она ушла, я повернулся к Фиделю. «Полно, – сказал я, – они здесь ради долларов США».
«Верно. Но почему в большинстве из стран, где правят фашистские диктаторы?»
