У опрокинутого в спешке ларя воробьи дружно клюют просыпанное зерно. Пятнистый кот в нерешительности смотрит то на свою добычу, то на нас. Осторожность побеждает. Оставив птиц, он бежит прочь, старательно обходя открытые пространства.
? Чего ждем? Когда стрелы ударят? ? донимает меня Бюдд. Он готов ввязаться в бой, лишь бы не стоять мишенью для стрелков.
? Полезут в драку? ? Ли ровняется с Бюддом. Форэ держится чуть в стороне. Каржец спокоен и выдержан, но не беспечен.
С крыши машут рукой. Сигнал повторяет ашвин, таившийся на шерефе** минарета. Красного кирпича цилиндр с башенкой-петеком возвышается над плоскими крышами длинноногим одуванчиком.
? Не полезут, ? коротко отвечаю я, наблюдая за зеленоватым огнем, вспыхнувшим на башенке.
? Уверен? ? требует подтверждения Ла Брен. Он тоже видит ашвинов и на доме и на минарете. Привыкшему с варварами только воевать, ему тревожно и неуютно.
Натужно скрипнула старыми петлями калитка. Противный звук заставляет Бюдда вздрогнуть. Малагарец сильнее стиснул эфес оружия. С такими нервами надо бром пить и цигуном заниматься, а не партизанить. Ну, да не я его приглашал…
…В Артанире, городке в трех лигах от Фаубро, задержались дольше, чем расчитывал. Пришлось, ждать, пока соберется весь отряд. Первым пожаловал Ла Брен и его таскары**. Пятьдесят мечников, выделялись залихвацким видом и бесшабашным весельем, обычным для людей живущих одним днем. Затем объявились жрицы. Их привела абхая Иллири. Десять Плакальщиц и тридцать Скорбящих**, облаченных в боевые доспехи и увешанных оружием. Необычные воительницы вызвали у здешних мужичков неуместные насмешки и прилив нездоровой активности. Но после того как самого смешливого и приставучего, освежевали от плеча до копчика, охочих зубоскалить и ухаживать поубавилось. Выходка жриц меня не удивила. Удивило другое. Карающая рука принадлежала Альфи. Воспитанница ордена, при нашей нежданно-негаданной встречи, проезжая мимо меня, заставила лошадь пританцовывать.
За жрицами прибыли малагарцы. Как подозреваю ? гвардейские егеря, гонявшие меня по Малагару, а теперь переодетые в неприметную пехотную робу. Я долго вглядывался в их сержанта. Лицо показалось знакомым.
? Мы не встречались прежде? ? обратился я к нему, прочитав доставленное послание от Феера.
Послание умещалось в две строки. Дон Пюрро ди Бюдд представляет интересы короны Малагара и является полномочным послом великой державы.' На свободном поле листа размашистая подпись и немыслимая гербовая печать.
? Нет, ? ответил малагарец категорично и подозрительно не дружелюбно.
? Вы небыли вхожи к ди Гошенам? На приемы? Рикос омбрес, мазурки, озишко?
? Нет, ? Бюдд плохо скрыл неприязнь ко мне. На его лице выступили капельки пота.
? Позвольте не поверить, ? не отступался я. Ошибиться не мог, знакомые черты!
Бюдд поиграл желваками на скулах.
? Мос ди Эймфгельс мой брат, ? признался малагарец.
? Родной? ? подивился я.
? Наши матери сестры.
? И как поживает ваш драгоценный кузен? Славный малый, только ревнивый.
? Какое вам дело!? ? разгневался Бюдд и побагровел.
? Какое? ? я потряс перед его носом запиской Феера. ? Вы прикомандированы ко мне. Поэтому извольте отвечать. А то будете представлять Малагар, на первом суку, на какой укажу.
Бюдду стоило не малых стараний, сохранив достоинство, ответить.
? Он капрал в полку под началом капитана дье Патта.
Надо понимать, понижение в чине произошло по моей вине.
? Располагайтесь, где сочтете возможным. И никаких свар и склок с местными. Хватит с меня жриц. К жрицам тоже не лезьте. Целее будете.
От Дю Риона, чего ни как не ожидал, их представитель отсутствовал на достопамятном рандеву в монастыре Св. Еленги, прибыло двадцать пять арбалетчиков. Возглавлял их некто Иефф, кряжистый и бородатый.
? Не удивлюсь если вы эльф, ? сказал я ему, выслушав доклад о прибытии.
Тот сдержано усмехнулся. Вернее оскалился. Борода скрывала ужасающие рваные шрамы на лице.
? Наполовину. Как призналась моя матушка, однажды мимо деревни на побывку проходили солдатики. Один попросил дать… водички попить, ? произнес он с легким присюсюкиванием.
? Настойчивым оказался твой папаша.
? Герой Свана, ? похвалился Иефф предком.
? Могли бы и мечников отрядить на общее дело, ? высказал я сожаление. Маршалси отзывался о дюрионцах как об исключительных рубаках. А рубаки завсегда пригодятся. Хоть в походе, хоть в кабацкой драке.
? Маршал Муё не расстанется с ними, предложите ему два полка против роты. Но смею заверить, мои ребята и на мечах не промах.
Последним прибыл Карг. Ткач привел три десятка. Один в один. Ни ветераны, ни наемники, ни удальцы в поисках славы и денег. Пикары. Так их уважительно величали на родине. Что-то вроде гвардейской элиты.
? Привез, ? первым делом интересуюсь о бригандинах.
Ткач согласно кивнул.
? Сдашь ему, ? я указал на капрала и капралу же поручил. ? Ли, примерь на парней, ? потом снова обратился к ткачу. ? Звать как?
Тот назвался. Легче выучить пять тысяч китайских иероглифов.
? Так вот Форэ, ? запомнилось только первое слово из его имени. ? Здесь командую только я, остальные подчиняются.
? Это все? ? спросил он спокойно.
? В основном, ? подтвердил я.
? Меня устраивает, ? принял условия пикар.
Артанир городишко маленький. Да и городом заделался лишь потому, что местные торгаши скинулись построить ратушу с курантами. Раз есть ратуша, для порядка выбрали и магистрат. Ну, а после вывесили на ратушный шпиль знамя с гербом ? сороку, с подковой в клюве на счастье. Герб в какой-то степени отражал проистекающую действительность. До сей поры Артанир только жил в страхе перед варварами, пугая себя пересказом ужасающих небылиц. За всю бытность Кланы ни разу поселение посещением не удостоили.
Однако в последнее время и без Кланов жителям хватало забот. От непредвиденного наплава военного люда, кроме нас в городе квартировали лансеры** маркграфа Сомма, ребята геройские, с форсом, оный Артанир преобразился в прифронтовой город. В кабаках не протолкнуться в любое время, на улицах тесно и шумно, публика на нервах и в дурных предчувствиях. По всюду: в толчее рынка, на перекрестках, в подворотнях, за столом с приятелями за кружкой перле, в общественном сортире с соседом, по посадке' ? разговоры и пересуды о грядущем походе. Военные загадывали день выступления. Поротно, под развернутыми штандартами, грохоча в барабаны и завывая в волынки. Горожане считали мгновения, когда заступнички наконец-таки уберутся. Вино выдули, девок, какие имелись, перепортили, при ссорах чуть, что в морду, продовольствие реквизировали и добрались до коней. Меняли армейскую выходившую срок немощь на справных кохелайнов и хадбанов**. Попробуй не отдай? В военное время и законы военные. Вжик! и лежишь в канаве. Отдельно от собственной головы. А тут еще таскары Ла Брена ? бандюги проклятущее! егеря малагарцев ? тьфу на окаянных! арбалетчики дюрионские ? выродки эльфийские! пикары каргские ? будь они не ладны! жрицы ? сучки тёчные! За что Милостивые Небеса?! Хоть бросай обжитой угол и беги, куда глаза глядят!
Среди воинской братии, рошцев (включая меня, капрала, Ваянна и Линье) насчитывалось семнадцать человек. Но как говорится, славны воины не числом, а выучкой. Магистрат трижды обращался
