гимнасий для незаконорожденных детей афинских граждан, во-вторых (что важнее), в гимнасии этом учил Антисфен, и традиция (Диоген Лаэртский, Гесихий, Суда) единодушно связывает с ним имя школы киников.-- Прим. ред.
3 Там же, 6, 752b--c.
Следовательно, возможна лишь одна истинная любовь -- к мальчикам:
в ней отсутствуют недостойные удовольствие, она всегда обязывает к дружбе, которая неотъемлема от добродетели, более того, 'Эрот, утратив ожидание дружбы, не желает оставаться прежним и ублажать цветущую молодость, раз она не воздает ему душевным расположением, основанием для дружбы и добродетели'1.
Но эта традиционная аргументация получает достойный отпор: Дафней разоблачает педерастическое лицемерие. Любителю мальчиков хотелось бы считаться философом и мудрецом, точно не плакал Ахилл, вспоминая бедра Патрокла, а Солон не воспевал сладость 'бедер и уст' цветущих юношей, несомненно, он только ждет удобного случая: ведь ночью, когда все спят, 'сладка добыча, если страж глаза сомкнул'. Мы сталкиваемся с дилеммой: либо aphrodisia несовместны с дружбой и любовью, и тогда любители мальчиков, которые украдкой наслаждаются вожделенным телом, утратили достоинство любви, либо следует признать, что физические удовольствия присущи и дружбе и любви, и в этом случае незачем исключать из них отношений с женщинами. Но Дафней на этом не останавливается. Он вспоминает также о другой важной альтернативе поведению любовников и их стремлению испытать наслаждение:
если эромен добродетелен, то нельзя получить удовольствия, не прибегнув к насилию, если же он доступен, то приходится признать его существом женоподобным2. Выходит, нет нужды понапрасну искать в склонности к мальчикам самую лучшую модель всякой любви, скорее уж здесь нечто в роде позднего ребенка, появившегося на свет 'как бы у престарелых родителей': это дитя 'незаконного и темного происхождения' 'воздвигает гонение на законного и старшего Эрота'3. По крайней мере, утверждает Дафней, любовь к мальчикам и любовь к женщинам 'происходит от одного и того же Эрота'4.
Но настоящая разработка общей теории любви развернется после ухода первых противников,-- точно для того, чтобы достичь главной цели беседы, необходимо было прежде устранить это столь хорошо знакомое разногласие. До сих пор, замечает Пемптид, спор касался частных вопросов, теперь время направить его на общие темы.
_______________
1 Там же, 4, 750е.
2 Там же, б, 751d--e.
3 Там же, б, 751f.
4 Там же, 5, 751е.
2. Центральную часть диалога составляет похвальное слово Эроту, по образцу традиционного энкомия в честь божества*:
устанавливается его истинно божественная природа (Плутарх здесь опровергает эпикурейские по духу тезисы Пемптида, утверждавшего, что боги суть только наши страсти, и показывает, что владеющая нами любовь есть лишь непременное следствие божественной эротической силы), его мощь сравнивается с мощью других богов (важное место, поскольку в нем показано, что Эрот, во-первых, выступает необходимым дополнением Афродиты, на долю которой в противном случае выпадают одни только чувственные наслаждения, ценою не более драхмы, а во-вторых, вопреки устоявшемуся мнению, он 'превосходен' и в Аресовых делах: охваченные взаимной страстью, любовники доблестно сражаются с противником, и скорее падут в бою, нежели позорно побегут на глазах друг у друга). Описывается благосклонность Эрота к людям, его благотворное воздействие на них: легкомысленного он делает рассудительным, а робкого мужественным, мелочного щедрым, предупредительным и великодушным, угрюмого и мрачного приветливым и общительным, наполняя души разумением, свободолюбием, благородством и привлекательностью, подобные превращения суть явная одержимость богом, демоническое волнение духа. Завершается похвальное слово ссылкой на египетские мифы и сопоставлением их с новым изложением платонической теории.
Примечательно, что все элементы этого 'энкомия' восходят к традиционной педерастической Эротике. Примеры, большей частью, повествуют о любви к мальчикам или заимствованы у Сапфо (Алкестида и Адмет -- едва ли не единственное исключение). По сути дела, Плутарх чествует Эрота как бога мужской любви, и вместе с тем время зовет себя хоревтом любви женской. Таким образом он пытается проиллюстрировать тезис Дафнея: 'Если рассудить по правде, то надо признать, что любовь к мальчикам и любовь к женщинам происходит от одного и того же Эрота'1.
_____________
* Здесь необходимо помнить, что традиционных энкомиев в честь Эрота как раз и не было, что вполне осознавала греческая мысль (см., например, Еврипид.
1 Там же, 5, 751e--f.
Кажется, именно здесь заключено смысловое ядро диалога. Маленькая комедия 'педерастического' умыкания Вакхона Исменодорой служит только непосредственным фоном и иллюстрацией. Все, что Эротика мальчиков ставила себе в заслугу и противопоставляла низменной любви к женщинам, этот диалог старательно воспроизвел, стремясь ничего не упустить из великой педерастической традиции, но в результате выработал общую форму, способную вместить как ту, так и другую любовь, и, в частности, применимую не только к описанию близости с женщиной, но даже и 'брачного сочетания'.
После вмешательства Зевксиппа, вероятно, нападавшего на супружескую любовь, но уже не с точки зрения педерастии, а с позиций эпикуреизма (эта часть рукописи утрачена), Плутарх вновь берет слово, чтобы определить три главных пункта своей концепции. Прежде всего он подчеркивает, что 'источники зарождения любви принадлежат не одному какому-нибудь полу, а одинаково обоим', и если перед нами истинная любовь, она выкажет себя и явит свою мощь в отношениях между разными полами столь же действенно, как и в случае однополой связи. Мы можем избрать эпикурейский подход, предположив 'образы, которые проникают в тело подверженных Эроту, приводят в движение и возбуждение его состав и стекаются в семя вместе с другими атомами', но какие у нас основание считать, будто они 'происходят' только от мальчиков, отказывая в этом женщинам1? Вполне уместен и платонический подход, к которому склоняется Плутарх: что препятствует им,-- говорит он о 'прекрасных и священных воспоминаниях', возвращающих нас к 'божественной и истинной олимпийской красоте и окрыляющих душу',-- происходить от девушек и женщин, так же, как от мальчиков и юношей, если 'сквозь свежесть и привлекательность внешнего образа просвечивает чистая и благородная душа', когда тот, кто способен это воспринять, 'распознает в прекрасных и чистых телесных очертаниях прямые и нерушимые следы светлой души'2?
_____________
1 Там же, 21, 7ббе.
2 Там же. 21, 7б6е--767а.
Касаясь вопроса о 'добродетели' (arete), в которой традиционная Эротика мальчиков усматривала одно из главных своих преимуществ перед склонностью к женщинам, Плутарх показывает, что качество это не признает разницы между полами: 'Говорят, цветущая внешность -- это 'цвет добродетели'. Нелепо же думать, что женщина не может иметь и признаков природной добродетели. Обоим полам присущи одни и те же черты'1.
Плутарх утверждает, что дружба, которую педерасты числили только за любовью к мальчикам, свойствена и отношениям мужчины с женщиной, по крайней мере (и это уточнение решающее), со своей
