— Никак, ищете чего?
И тут пан Войцек не выкрикнул, а прямо-таки рыкнул:
— Вот оно! Есть!
— Что? Что? — кинулись к нему и Ендрек, и пан Вожик. Последний так и не понял в чем дело, но твердо знал — попусту Меченый шум не поднимет.
— Т-ты гляди... — качал головой пан Войцек. — Что делается в П-п-п-прилужанах!
— Что такое? Не томи, пан Войцек... — Студиозус глядел на лист плотного пергамента в руках шляхтича, словно мог прочитать его с обратной, чистой стороны.
— Приказ с-самого князеньки Зьмитрока, — насмешливо произнес Меченый.
— Благодетеля Прилужанского? — буркнул Ендрек.
— Что? — поднял бровь пан Цециль.
— Тут они такое на площади возглашали... Закачаешься. Ладно, после расскажу. Что там дальше, пан Войцек?
— А п-п-приказывает Зьмитрок Грозинецкий своему верному п-п-п-полковнику, пану Пе-е-ереступе, захватить в плен ни много ни мало, а самого короля Великих и Малых Прилужан.
— Что? — Глаза Ендрека сами собой полезли на лоб.
— Не понял я что-то... — смахнул капли с усов пан Вожик. — Где мы, где король. Как говорят в старой присказке — где у Господа заяц, а где у лешего тятька...
— Т-т-то-то и оно, что где-то рядом Юстын.
— Как так?!
— А во-от пишет Зьмитрок, что верные люди из Выгова донесли — король Юстын задумал примирить Великие и Малые Прилужаны, а потому тайно покинул столицу и с двумя десятками телохранителей в Уховецк дорогу держит.
— Вот те на! — тряхнул головой пан Вожик. — Что же это выходит?
— А в-в-выходит то, что Зьмитрок поручил Переступе короля подстеречь, захватить, а ежели, н-не приведи Господь, яростное сопротивление окажут, т-то можно и... — Меченый выразительно чиркнул себя по горлу ногтем большого пальца.
— Вот оно что! — воскликнул Ендрек. — То-то он от нас удрал. Понятно, что этот приказ куда как важнее.
Михась вдруг хлопнул себя по лбу:
— Я-то думаю, панове, чего он псам своим ляпнул — к Лукьяну, мол, погнали.
— Ты что мелешь? К какому Лукьяну? — повернулся к нему Ендрек.
— Э, постой, парень, погоди, — прищурился Вожик. — Так и сказал, что к Лукьяну?
— Ну да! Чего мне брехать?
— Тут неподалече монастырь есть. Святого Лукьяна Бессребреника, -пояснил пан Цециль Меченому и студиозусу. — Ну, знаете святого Лукьяна?..
Ендрек пожал плечами, а пан Шпара кивнул:
— Он п-первый Малые Прилужаны к вере в Господа приобщил. Помер, го-о-оворят, в нищете и безвестности.
— Зачем Переступе в монастырь? — пожал плечами студиозус.
— Да в-в-видно там он Юстына и перехватит.
— Так что мы ждем? — встрепенулся Ендрек. — На коней надо и...
— А надо ли? — Пан Вожик намотал ус на палец, подергал в раздумьях.
— Как ты говорить такое можешь, пан Цециль?! Какой ни есть, а король законный!
— Ага! — усмехнулся шляхтич. — Ты еще скажи честно избранный... Столько добра и счастья стране принес.
— Но ведь он же хочет... всеми силами хочет исправить ошибки!
— Во-во... Говорил-то как? Верю — сумеем, знаю — одолеем... А теперь только хочет. Знаешь, когда мужик хочет, а не может, как его прозывают?
— П-погоди, пан Цециль, — вмешался вдруг Меченый. — Т-т-тут еще п-п-приписочка имеется. Велит Зьмитрок п-пропажу короля так обставить, чтоб на малолужичан вина легла.
— Вот песья кровь!!! — Вожик вцепился в рукоять сабли.
— В-в-вот и п-п-получается, пан Цециль, — невесело проговорил Шпара, — что нет у н-нас иного выхода, как помешать грозинчанам.
Пан Вожик скрипнул зубами:
— Прячь пергамент, пан Войцек. Пригодится. Остальное спалить к свиньям собачьим! — приказал он двоим как раз заглянувшим шляхтичам. — Тебе что, пан Клеменц?
Молодой, рыжеусый пан сорвал шапку:
— Прости, не догнали полковника грозинецкого!
— Да леший с ним! Дела важнее есть... А все же плохо! Чего ж не догнали?
— Кони у них лучше моего не в пример! Степняк-то достал было, насел. Одного охранника срубил, а тут полковник... Отмахнулся и саблей в висок басурмана нашего...
— Что? — задохнулся Ендрек. — Убили Бичкена?
— Не-а. Ранили. Не насмерть. Но тяжко. Я его подобрал да привез.
— Я перевяжу! — дернулся Ендрек.
— Да перевязывают уже, — махнул рукой пан Клеменц. — Даст Господь, выживет. Кочевники — они живучие.
Пан Войцек медленно сотворил знаменье.
— Помоги, Господь! Хоть и б-б-басурман, а справный рубака...
— Надо его в нашу веру переманивать, надо, — согласился Вожик. — Ну да, ладно, панове, не до басурманов сейчас... Значит, думаешь, пан Войцек, короля выручать надо?
— Д-думаешь, я его сильно люблю? А выхода нам н-н-не остается. Сгинет Ю-ю-юстын, война между Малыми да Великими Прилужанами не утихнет, а только пуще разгорится. А Грозину с Зейцльбергом того и п-п-подавай. И так уж с-с-слетелись, ровно круки. А то ли еще будет?
— Верно, пан Войцек! — горячо поддержал Меченого Ендрек. — Лишь в единстве всех лужичан наша сила! Разом справимся...
— Что шумишь? — топая сапогами, чтобы слетел налипший снег, в шинок ворвался пан Бутля. — Ты еще приплети — нам нет числа, сломим силы зла.
— И приплету, — обиделся студиозус. — Лжи или великой глупости в этих словах нет. Беда наша в том, что всегда не тех к силам зла причислить норовим!
— Ну... — Пан Юржик развел руками.
— За что люблю тебя, пан студиозус, — пан Вожик поправил перевязь, одернул полушубок, — умеешь слово нужное найти. Не всякому человеку это дано. Что ж, панове... — Он приосанился, посуровел. — Не будем уподобляться желтым «кошкодралам» и врагов искать будем там, где следует. А именно, в грозинецком войске. Постоим за Прилужаны! Не выдадим врагу короля нашего!
Набившиеся в шинок шляхтичи числом не менее полутора десятков согласно закивали. Кто-то с готовностью схватился за саблю.
— На погибель!
— Бей Грозин!
— Не выдадим!
Пан Бутля скривился, словно дрянной горелки ковшик до дна опрокинул:
— Ну, вы даете, панове. Хотя... Мне деваться тоже некуда. Я с вами. На что не пойдешь, лишь бы грозинчан рубить разрешили...
Бойцы пана Вожика едва не полегли от хохота.
— Есть еще о-о-одна загвоздка, панове, — негромкий голос пана Шпары привлек внимание, несмотря на веселье. — Как м-м-монастыря достичь вперед п-п-пана Переступы?
— Это верно, — согласился пан Цециль. — Они раньше нас выбрались...
— Так панове! — вмешался вдруг Михась. — Ясновельможное панство, дозвольте слово сказать!
— Н-н-ну?
