некоторое впечатление. Мы называем это восприятием розы. В то мгновение, когда мы отводим взор от розы, мы удерживаем ее внутренний образ. В нас остается нечто, что мы можем унести с собой: образ розы. Мы должны различать эти два момента: момент, когда мы стоим перед розой, и момент, когда, не видя уже розы, мы можем нести в представлении ее образ как внутреннее достояние души. Необходимо особенно подчеркнуть именно это, поскольку философы XIX века как раз в этом отношении выдвинули самые фантастические предположения. Достаточно вспомнить о философии Шопенгауэра, основное положение которой гласит: «Мир есть мое представление». Нужно лишь прийти к ясному пониманию того, что такое восприятие и что такое представление. Представление отличается от восприятия. Мыслящий человек поймет это, представив себе хотя бы, к примеру, довольно горячее, даже очень горячее железо. Представление об этом раскаленном железе отличается от его восприятия. В нашем случае железо, данное в восприятии, жжется, а данное в представлении — нет, даже если мы представим себе его раскаленным добела. Для восприятия мы должны вступать в отношения с внешним миром — представление же является достоянием души. Мы можем провести точную границу между тем, что мы внутренне переживаем, и внешним миром. В то мгновение, когда мы приступаем к внутреннему переживанию, начинается то, что мы называем душой ощущающей в отличие от тела ощущений, которое сообщает нам, например, восприятия и дает нам возможность воспринимать цвет розы. Следовательно, в душе ощущающей покоятся представления, но покоится и все то, что мы можем назвать нашими симпатиями и антипатиями, нашими чувствами, ощущениями, которые возникают у нас по поводу вещей. Если мы называем розу прекрасной, то это внутреннее переживание является достоянием нашей души ощущающей. Кто не желает отличать восприятия от представления, внутреннего обладания представлением, коренящимся в душе ощущающей, пусть уяснит себе, что реальное раскаленное железо жжется, а представление о нем — нет. Однажды, когда я говорил об этом, мне возразили: но ведь у кого-нибудь может быть столь живое воображение, что стоит лишь ему подумать, например, о лимонаде, как он сразу же ощущает его вкус, так что совершенно невозможно провести точную границу между внутренним переживанием и внешним миром. Я ответил так: конечно, воображение может завести так далеко, что и без настоящего лимонада можно ощущать его вкус; вот только удовлетворит ли жажду этот представленный лимонад — это уже другой вопрос. Можно провести точную границу между тем, что действительно находится вовне, и тем, что переживается внутренне. Именно там, где начинается внутреннее переживание, в противоположность телу ощущений начинается душа ощущающая.
Более высокий член, который создается работой Я над эфирным телом, мы называем душой рассудочной, или душой характера. В докладе «Миссия истины» мы еще будем говорить об этой душе рассудочной, или душе характера, а сегодня речь пойдет о душе ощущающей. Посредством души рассудочной, или души характера, человек переживает то, что не просто приводит в нем в действие внешний мир, но посредством ее человек переживает в себе то, что он переживает, может быть, на основе внешнего мира, но лишь в том случае, если в своем внутреннем существе, так сказать, продолжает действие внешних импульсов. Если мы не только получаем внешние восприятия и вновь даем им ожить в нашей душе ощущающей, но и размышляем о них, отдаемся им и переживаем их глубже, то они образуют, формируют в нас мысли, суждения, все содержание нашей души. Все, что мы пережили внутренне лишь благодаря тому, что наша душа продолжала переживать импульсы внешнего мира, мы называем душой рассудочной, или душой характера.
А третий душевный член мы имеем благодаря тому, что Я создает для себя в физическом теле органы, чтобы вновь выйти из себя и вновь соединить с внешним миром пережитые им в душе суждения, понятия и идеи. Если Я развило в душе этот третий душевный член, то мы называем его душой сознательной, поскольку душа не только переживает на основе пришедших извне импульсов, но и делает знанием о внешнем мире то, что пережила внутренне. Если мы переживаемые в нас чувства формируем так, что они объясняют нам содержание мира, то содержащиеся в нашей душе мысли и суждения становятся знанием о внешнем мире. Тогда мы говорим о душе сознательной, благодаря которой проникаем в тайны внешнего мира, мы говорим о душе сознательной, благодаря которой являемся познающими и знающими.
Но Я есть то, что в человеческой душе беспрестанно работает над тремя душевными членами: душой ощущающей, душой рассудочной, или душой характера, и душой сознательной. Но чем больше оно работает, пробуждая скованные внутри силы, чем больше развивает оно способности этих трех душевных членов, тем дальше продвигается человек в своем развитии. Я — главное действующие лицо, то деятельное существо, благодаря которому человек не только познает развитие, но и может это развитие совершить, благодаря которому он постоянно идет вперед, все дальше и дальше, так что прежние воплощения этих трех душевных членов выявляются как внутренне несовершенные; и с каждой новой жизнью содержание и жизнь души ощущающей, души рассудочной, или души характера, и души сознательной становятся все более богатыми, все более всеобъемлющими. Человеческое развитие от жизни к жизни — это работа Я прежде всего над тремя душевными членами: душой ощущающей, душой рассудочной, или душой характера, и душой сознательной. Мы должны уяснить себе, что это Я, работая таким образом, само представляет собой, так сказать, некий род «обоюдоострого меча». Это человеческое Я, с одной стороны, в существе человека является тем, благодаря чему он только и может быть в истинном смысле слова человеком. Мы стали бы существами, которые пассивно слились бы с внешним миром, если бы не обладали этим средоточием. Наши понятия и идеи должны содержаться в этом средоточии; наши понятия и идеи все более должны переживать себя в Я; мы должны получать из внешнего мира все более богатое душевное содержание, все более богатые импульсы. Чем полнее, чем богаче, чем объемней становится наше Я, тем в большей степени мы люди. Поэтому Я, проходя через различные жизни и все больше обогащаясь, должно становиться средоточием, благодаря которому человек не только превращается в часть внешнего мира, но и является существом деятельным. Чем сильнее люди ощущают, что в центре их Я заключено несметное количество импульсов, тем в большей степени они люди. Чем ярче лучится их своеобразие, чем больше они восприняли, тем в большей степени они люди. Чем богаче содержание Я, тем совершеннее человек как таковой.
Это одна из сторон Я, которая налагает на нас обязанность развития: делать все, чтобы стать настолько совершенными, настолько многосторонними, насколько это возможно. Но есть и обратная сторона этого продвижения ко все более обширному и полному содержанию. Эту сторону мы называем себялюбием, или эгоизмом. Если люди воспринимают слово «себялюбие» или «эгоизм» как лозунг и говорят, что надо развивать в себе альтруизм, то это, естественно, так же плохо, как и всякое употребление любого выражения в качестве лозунга. В действительности задача человека — достижение все большей и большей полноты; но это совсем не то же самое, что себялюбие, при котором внутреннее обогащение Я связано с застыванием Я в себе самом, когда оно замыкается в своем богатстве. Хотя человек в этом случае и становится внутренне более богатым, но в то же время теряет связь с миром, а его внутреннее обогащение означает, что он ничего не может дать миру, как и мир ему, что со временем он погибнет, поскольку, стремясь к внутреннему обогащению своего Я, он удерживает все в Я и теряет связь с миром. В то же время благодаря этому карикатурному развитию его Я беднеет. Себялюбие опустошает и обедняет человека. Так Я, работая над тремя душевными членами, становится обоюдоострым мечом. Оно должно, с одной стороны, работать так, чтобы становиться все более богатым, все более полным, чтобы стать мощным излучающим центром, но все, что оно воспринимает в себя, оно должно вновь привести в гармонию с тем, что живет во внешнем мире. В той же мере, в какой Я развивается в себе, оно одновременно должно выходить из себя, сливаясь со всем бытием. С одной стороны, оно должно стать ориентированным на самого себя существом, а с другой — быть лишенным эгоизма. Только когда Я работает в этих двух внешне противоположных друг другу направлениях, с одной стороны, все больше обогащаясь внутренне, а с другой — лишаясь эгоизма, только тогда человек в своем развитии продвинется настолько, что будет развиваться и для собственного удовлетворения, и ради блага и прогресса всего бытия. Но в своей работе над тремя душевными членами Я должно принимать во внимание эти две стороны человеческого развития.
Но по мере того как человеческое Я работает над тремя душевными членами, оно все больше пробуждается. Это относится ко всему человеческому развитию, и мы видим, что у современного человека различные члены души развиты в различной степени. В наиболее значительной степени развита душа ощущающая. И в этой душе ощущающей содержится все, что внутренне переживается в радости и страдании, удовольствии и боли, влечениях, желаниях и страстях, во всех настроениях и аффектах, в том,
