— Витюшка, да ты знаешь, кто это? — сказала Антонина Степановна. — Она нам Мишин орден привезла.
— Где? — Мальчик кинулся к ордену, стал его рассматривать.
А бабушка вдруг поднялась с дивана:
— Эх, я старая! И чайку-то не предложила!
И засуетилась, захлопотала. Походка у нее была легкая, плавная, совсем бесшумная. Так иногда ходят очень полные люди.
— Сейчас я тебя вареньем угощу. Клубника в этом году уж очень удалась. Миша клубнику любил…
То и дело вытирая глаза фартуком, она включила электрическую плитку. Вышла и вернулась с алюминиевым чайником. Руки у нее дрожали, и она сплеснула из чайника воду. Плитка сердито отфыркнулась паром. Старушка открыла буфет, достала красивую пеструю чашку. Чашка жалобно задребезжала на блюдце — казалось, вот-вот упадет. А клубничное варенье из тонконогой вазочки ленивой струйкой потекло на белую накрахмаленную скатерть.
— Ничего… это ничего, — растерянно сказала Антонина Степановна. — Отстирается. — И налила чай.
Тем временем Витя забросал Женю вопросами, и ей пришлось снова рассказывать о своей встрече с лейтенантом Михаилом Токаревым.
Старушка слушала, вздыхала и один за другим намазывала вареньем ломти булки.
— Кушай, кушай, — приговаривала она. — Небось, у вас там, в детском доме, такого варенья не дадут.
— …Мы потом дядю Мишу сколько раз вспоминали! — закончила Женя. Она, кажется, все-все про него рассказала. И вдруг почувствовала, что страшно устала.
Ох, как не хотелось ей расставаться с бабушкой дяди Миши, которая вдруг стала ей точно родная! Но дольше нельзя было задерживаться.
— Бабуся, до свиданья! — Женя встала из-за стола. — Спокойной ночи!
— А тебе разрешили к нам-то? — спохватилась старушка и строго посмотрела на девочку. — Ты, наверное, и не отпрашивалась?
— Нет, разрешили. Я как вчера стала у Тамары Петровны к вам отпрашиваться, пришлось про орден сказать, и она сама мне велела скорее пойти. «Вот, — говорит, — сейчас мы с тобой дяде Саше письмо напишем, завтра пойдешь и бросишь его. А потом к Токаревым. И как же ты, Женя, — говорит, — мне еще в первый день про орден не сказала? Надо было сразу к ним, раз такое поручение!» А я Москвы еще не знала тогда и боялась, что меня не отпустят.
— Стало быть, все в порядке?
— Нет, в управление-то я не отпрашивалась, сама зашла, — сказала Женя. — Только я сразу как приду, так и признаюсь.
— Это ты правильно. А не накажет тебя Тамара Петровна?
Женя замялась:
— Не знаю…
Антонина Степановна отрезала от булки горбушку с золотой хрустящей корочкой, намазала вареньем. Получилось как пирожное.
— А если тебя захотят наказать, — проговорила она, завертывая «пирожное», — скажи, у родственников, мол, задержалась. Токаревы с Чистых тебе родня. А если все равно накажут, ко мне придешь! — Лицо старушки покраснело, и на нем вдруг заметнее стали прямые, решительные седые брови. — Так смотри, Евгения, в случае чего — приходи. Я тебе теперь, как и Витюшке, бабка.
Женя вышла на лестницу.
Витя выскочил за ней и крикнул:
— Так ты приходи! Каждый день приходи! У нас каждый день розыгрыш. На кубок Чистых прудов!
А бабушка подошла к комоду и долго смотрела на отливавшую золотом, лучистую звезду.
Глава семнадцатая. Жени нет!
В детском доме гости бывали часто. Приходили ремесленники, студенты техникумов, которые недавно здесь воспитывались, ребята из Дома пионеров. А сегодня пришли ребята из детского дома с Маросейки. Их встретили старшие девочки и, конечно, председатель совета Лида. Они повели гостей в сад, «в волшебный уголок» электриков.
«За столом чудес», уставленным электрическими приборами, хозяйничали Шура и Кира.
Гости столпились возле стола. Девочки в ярких цветастых сарафанах смущенно переминались с ноги на ногу. Мальчики степенно одергивали на себе белые парусиновые косоворотки и во все стороны вертели наголо остриженными головами, приглядываясь к Кириным чудесам науки и техники.
— Кто варенья хочет? — спросила Кира. Она взяла со стеклянного блюдечка пустую ложку и протянула мальчику: — Митя, угощайся!
Митя приложил губы к пустой ложке и громко засмеялся:
— Ух, и щиплет твое варенье!
— Потому что это не вишневое и не малиновое, — с важностью проговорила Кира, — а электрическое!
Но Митя сам был электриком и отлично знал все эти «чудеса». Он схватил со стола линейку и поднял ее над Кириной головой. Курчавые волосы ее так и поднялись дыбом.
Все засмеялись, а мальчик сделал удивленное лицо:
— Кира, чего ты испугалась? Меня, что ли?
Смех не затихал ни на минуту.
А Лида все поглядывала на калитку — не идет ли Женя. Но ее не было. Лида тревожилась — куда, в самом деле, она девалась? И главное, Тамары Петровны нет. Дежурные сказали, что она плохо себя почувствовала и ушла домой. Наконец Лида не выдержала и подбежала к Шуре, которая увлеклась разговором с начальником штаба Митей Корчагиным.
— План работы дружины составили? — допрашивала Шура. — Ох, и сложное это дело! Надо ведь пожелания всех учитывать…
Лида взяла ее за локоть и зашептала на ухо:
— Что я тебе сейчас скажу! Только это секрет.
— Секрет? — удивилась Шура.
Она оставила гостя на попечении Киры и пошла за Лидой. Оглядываясь, нет ли кого поблизости, Лида проговорила:
— У Жени свои дела завелись!
— Почему ты думаешь?
— Да вот исчезла! А она ведь все города переписывала, как будто собралась в кругосветное путешествие…
Шура засмеялась.
— Нет, я серьезно. — Лида сердито затеребила кончик косы. — Она сегодня была какая-то чудная. Встала позже всех. После обеда — сразу в кровать. Два часа проспала. Бужу, бужу, чуть не силой подняла. Все равно весь день зевала. И еще почему-то тетрадку прятала, все какие-то деньги считала…
Подруги подошли к клумбе, на которой густо цвели анютины глазки, резеда, табаки.
— Ерунда, ничего она не затеяла. Ее надо занять чем-нибудь, втянуть в коллектив. Вот и все!
Лида с сомнением посмотрела на Шуру. Нет, здесь что-то не то. Не так это просто… И как ее втянешь, если ее дома нет!
