почти безоружен. А сколько их еще? Высвободившись из объятий монстра, вскакиваю. Сколько мутантов мы убили? Неизвестно. Повсюду трупы. Некоторые еще живые, бьются в смертельной агонии. Кажется, натиск мутантов на мгновение ослаб. Хотя, утверждать это я не возьмусь. Уж больно тихо. Вот-вот и сердце вырвется из груди, запрыгает передо мной, сокращаясь и выдавливая струйки крови. Удар, еще удар. Тишина, только стук разъяренного сердца. Я, стараясь прогнать накатившую пелену перед глазами, несколько раз сильно сжимаю веки. Стук в висках…
Резко, словно кто-то нажал выключатель, я вынырнул из накатившегося тумана.
На Радмире не было лица, его руки тряслись, из стволов пресловутого «Гатлинга» валит дым. По нефальшиво-растерянной гримасе кузнеца видно, что патроны в пулемете закончились. Пыхтя как загнанный манис, он отшвырнул пулемет в сторону. Радмир стащил с плеча штуцер. Его нервы были на пределе, но он без промедлений продолжал схватку.
Сиротка куда-то запропастился. Я попытался высмотреть его у проклятого алтаря, но малолетний кетчер исчез, как в ил Донной пустыни канул.
Шаман, поправив кожаную перевязь, съехавшую с мускулистых плеч, вытер окровавленные клин-ки о широкие штанины. Он был спокоен и непоколебим, как великая гора Крым.
Волк, поправив широкополую шляпу, смачно плюнул на пол и с остервенением пнул дергающееся в предсмертных судорогах тело мутанта. Он был зол и, кажется, уже не мог удержать вспыхнувшую в нем ярость. Она кипела, будто котел с варевом на огромном кострище, набухала и с каждой крупицей песочных часов была готова вырваться наружу, сея хаос и смерть.
Мутанты не отступятся и будут до последней особи защищать свое жилище и свой жертвенный алтарь. Они затаились, набирая силу и пополняясь численностью. Мы лишь взяли немного времени взаймы у смерти. Только и всего.
– Я нашел! Я нашел! – писклявый крик Сиротки нарушил так внезапно нахлынувшую тишину подземелья.
– Что ты, ушастый олух, нашел? – буркнул Волк, отщелкнув опустевшие обоймы пистолета-автомата и вставил в приемник заряженные.
– Вход! Вход в аппа… ну в эту… клешней краба вас за задницу… – Сиротка появился из-за кучи хлама. На его измазанном грязью лице ликовала радость и вера, что своей находкой он загладит вину перед Волком.
– Веди! Шаман за мной! Монах и кузнец, прикрываете. А то, глядишь, эти могикане под предводительством Чингачгука на нас снова нападут. Не верю я, что они скальпом Колиты насытились. – Разрядившись в непонятной ахинее, бандит поспешил вслед за Сироткой.
Темнота с каждым мгновением сгущалась. Я чувствовал, как она поглощает нас, как ее бесконечные щупальца проникают в наши тела, стараясь добраться до разума. Словно старый обезумевший кукловод вдевает тонкие веревочки в маленькие отверстия на ручках и ножках марионеток. Я гнал эти мысли прочь.
Боль в руке снова напомнила о себе.
Все же, зря я ввязался в эту авантюру. Но с другой стороны, выбор был не велик.
Через некоторое время они появились с двумя большими чемоданами – кейсами, как их прозвал Волк, металлическими и уж очень блестящими. Я за все свое существование такие видел лишь один раз, и то по чистой случайности, у владыки Баграта в покоях. Волк был рад, и таящаяся в нем ярость будто исчезла, испарилась без следа. Но это не помешало ему сильно садануть рукоятью пистолета по лицу малолетнего кетчера. Сиротка взвыл, держась обеими руками за сломанный нос.
– Еще одна такая выходка, сопляк, и я размажу тебя по стенке! Ты все понял, коротышка?
– Да… – Просипел Сиротка, понимая, что легко отделался.
Признаюсь, меня эта сцена чуть не вывела из себя. Я до побелевших костяшек на пальцах сжал рукоять обреза, который успел поднять и зарядить, с трудом сдерживая желание пристрелить Волка. Хотя, он был прав, из-за неосторожности и глупости мы потеряли Колиту.
Волк аккуратно уложил кейс на пол, сам присел на корточки и стал осматривать его сохранность, щупая округленные бока и проверяя на прочность надежные замки. Убедившись, что кейс в полном порядке, принялся за второй. Потом он снял со своей шеи какой-то странный амулет и, немного помедлив, вставил его в маленькую прорезь прямо у самой ручки. На мгновение кейс ожил, издав едва уловимое жужжание, переходящее в тоненький писк. Затем замки щелкнули, и верхняя половина кейса занялась движением, открывая внутреннее содержимое. Пространство вокруг сейфа занялось зеленым мерцанием, от яркого свечения пришлось отвести глаза в сторону. Но неудержимое любопытство заставило вновь уставиться на загадочное сияние. Там были стеклянные колбы, много колб, окаймленные металлическим каркасом. Вещество, находящееся в них, и издавало такое манящее мерцание. Даже наш непоколебимый Шаман раскрыл рот от удивления, чуть не выронив из рук заряженный болтом арбалет.
– Вот истинная сила! Силище такое, что вам и не снилось! С ней мы сможем многое! – Глаза Волка горели, и этот огонь мне казался безумием.
– Что это? – Выпалил Радмир, вытирая огромной ладонью вспотевшее лицо.
– Иерихон… – Ответил Волк, прикрывая кейс, в тот самый момент, когда на него свалилось худое, жилистое тело мутанта. Волк упал, ловко сгруппировался и откатился в сторону. Но не он интересовал мутанта: длиннорукий заграбастал кейс. Я вскинул ствол, желая выстрелить, но тут же отдернул себя, понимая, что в сектор обстрела попадают все мои соратники.
Сиротка не заставил себя долго ждать. С особым рвением он набросился на мутанта, вонзая в его серую спину острый нож. Зверь взвыл. Вывернувшись, как маститый уж, он ударил кетчера кейсом. Удар пришелся по голове, оказавшийся уж очень сильным. Потерявшее твердыню под ногами тело Сиротки кулем упало вниз. Шаман выстрелил из арбалета. Со свистом болт пробил плечо мутанта, вырывая клок плоти и распыляя фонтан черной крови. Существо лишь пошатнулось и, оттолкнувшись на сильных ногах, сигануло на кучу хлама. Казалось, еще два прыжка и мутант, перемахнув через вершину, навсегда скроется во тьме. Я вдавил легко поддавшийся спусковой крючок. Множество мелких дробинок, шариков и согнутых гвоздиков воткнулось в спину зверя. Мутант пошатнулся, но устоял на ногах, лишь немного уперся кейсом в кучу хлама, будто стараясь удержать равновесие, и продолжил свой путь. Кашлянул ствол кузнецкого штуцера.
Мутанты, собравшись силами, снова ринулись в бой. Не важно, что мы безжалостно гасили их огнем. Это их дом, их крепость…
– Кейс… матку ползуна вам… верните его! – Орал взбешенный Волк. Выхватив свои пистолеты, он вновь и вновь стрелял в шустрые тела мутантов, которых стало еще больше.
Шаман, убрав малоэффективный в ближнем бою арбалет, подскочил к распластавшемуся телу Сиротки. Тот лежал без сознания.
Я уже вскарабкивался по косому склону мутантского алтаря, стараясь как можно быстрее нагнать несчастного воришку.
Я сам не понял, как окунулся в полный мрак, вспоминая, что от факела избавился еще в первом наступлении мутантов. Хотя глаза уже свыклись с темнотой, и я неплохо в ней ориентировался, все же то, что было тут, больше походило на нечто живое, такую вот материю, живущую своей жизнью. Мне кажется, что я ощущал ее всем телом. Она словно обволокла меня, запеленала своим саваном, накрыла с головой, желая утопить в черном мраке. Я будто погрузился в болотную жижу, которая при каждом моем движении все глубже затягивала меня. Сердце пропустило удар, в висках застучали барабаны. С трудом двигаясь, я трясущейся рукой поднял обрез и взвел курки. Сердце снова пропустило удар. Перед глазами все поплыло, иногда снопы красных искр вспыхивали и тут же растворялись, создавая визуальные галлюцинации.
За алтарем вовсю разошлась жестокая схватка. И надежда на то, что победа будет за нами, испаря- лась как утренний туман, при появлении первых лучиков палящего солнца.
Тем временем я заметил сверкнувший во мраке блестящий бок кейса. Мутант был в нескольких шагах от меня и вряд ли ему удастся уйти. Он с трудом передвигался, сказывались множественные ранения. Зверь тяжело дышал, его надрывные ухающие вздохи устрашающим эхом отдавались повсюду. Я подошел почти вплотную, еще немного и стволы обреза упрутся в затылок мутанта. Но что-то внутри удерживало меня от того, чтобы вжать спусковой крючок и напрочь снести противную голову твари.
Кажется, под нами шумела вода. Да это был бурлящий поток, шум которого доселе глушил нависший мрак. Только сейчас я понял, что мы стоим на решетчатой ферме, под которой нет ничего, лишь едва
