уловимое журчание воды на дне бездны. Это была глубокая расщелина. Что образовало такую пропасть, для меня осталось загадкой, да и не до этого было.
Снующий порыв ветра. Окровавленная спина мутанта, белеющие кости позвоночника, виднеющиеся в кровавом месиве. Мой заряд раздробил его спину. Но почему он жив? Что движет им? Для чего он приволок кейс к этой пропасти? Бесконечная тирада выстрелов где-то там за спиной, но они такие далекие. Все ясно и просто. В кейсах смерть и мутанты чувствуют это своим звериным чутьем. Пока кейсы хранились в сейфах внутри их алтаря, они были уверены, что находятся в полной безопасности. Но теперь, когда Волк вытащил их, вернее, то, что в них хранится, мутанты просто сошли с ума. Они чуют смерть. В отличие от людей, которые и после великой Погибели продолжают кромсать друг друга, убивать, сея хаос и смерть. Мы не берем от жизни уроков. Нас не волнуют проблемы предков, это их дела. А мы умные, мы сами с усами.
Мутант обернулся. Его большие желтые глаза вперились в меня. Мне показалось: он улыбается, хотя распознать улыбку на изуродованном мутациями лице, просто невозможно. Но почему я продолжаю стоять и тупо смотреть в эти глаза. В них нет страха, они не безумны. Мгновение. Мутант отворачивается от меня, вскидывает вверх свои огромные конечности. В левой руке кейс. Я понимаю, он хочет выброситься в пропасть вместе с ним, забрать с собой это оружие. Его действия я нахожу благородными. Но я не мутант и что находится в этом кейсе для меня огромная не разгаданная загадка, которую я хочу решить. Да, ползуна вам в зад, я человек. Мутант готов к прыжку. Да и я не клешней краба сделан. Отбросив обрез, я бросаюсь в бой, как кобра перед укусом жертвы. Клинок, так кстати приваренный у основания наручи, рассекая воздух, одним ударом отсекает кисть с желанным кейсом в ней. Ногой в спину помогаю мутанту совершить прыжок. Его тело исчезает в темноте бездны. Кейс с лязганьем падает на решетку фермы, а мое тело скидывает, просто выбрасывает как не нужный элемент. Я чувствую, как земля, точнее металлическая решетка, уходит из-под ног, как я нахожусь в свободном падении, как пальцы правой руки цепляются в холодную решетку фермы. Ничего лишнего, просто рефлексы, помноженные бесконечными тренировками. Мне повезло, я жив. Не важно, что приходится висеть на одной руке. От левой в данном случае мало проку. Ей не зацепится. Шаги. Стук тяжелых подошв, подкованных железом. Это Волк.
– Монах?
– Тут я, тут. Помоги мне! – Каждое слово дается с трудом, ведь я вымотан и обессилен, уж слишком много испытаний на голову пусть даже и монаха-карателя.
– Кейс? А вот он. Ну, монах, ну удружил! – Его голова показалась над краем. И его взгляд, взгляд безумца. Сплюнув в пустоту, Волк продолжил: – Радмира твари загрызли, просто разодрали на части… Сиротке, твой мутант голову прошиб. Малец не выживет, больно много кровушки потерял. Мы отбились от них, не знаю, надолго ли… Руки я тебе не подам! Не жди! Признаюсь, в твоей помощи я больше не нуждаюсь! Моя сторона разрывает контракт и аннулирует наш условный договор! Я не дарую тебе жизнь! – С этими словами он поднялся, наступая мне на застывшие пальцы. Я что-то кричал, проклиная его, но боль сделала свое дело. Закрыв глаза, я разжал пальцы, падая во мрак открывшейся передо мной бездны.
Глава 10. Старый знакомый
В ушах стоял невыносимый гул… Я попытался вдохнуть поглубже, но безрезультатно.
Болт, выпущенный из арбалета Шамана, сильно ударил в грудь. Меня бы сейчас не было в живых, если бы не кибернетическая рука. Правда, теперь она пришла в негодность: уныло визжит сервопривод, искрят провода, из тоненьких трубок льется смазка. Благо, хитиновые панцирные пластины жилета так же сыграли не последнюю роль, ловко остановив смертоносный болт. Правда, теперь под ним определено огромный синяк и, скорее всего, сломанное ребро. Возможно даже не одно…
О, великий Создатель! Только сейчас я понял, что ощущаю неимоверную боль в груди.
От взорвавшейся динамитной шашки меня всего засыпало грязью и кровавыми ошметками кочевника, некогда служившего мне щитом. Я с трудом разлепил глаза, но так ничего и не увидел.
Перед глазами все плывет. Попытка сфокусировать зрение не приносит результатов. Только багровая темнота, непроглядная и от того страшная. Стук в висках жесткий, нарастающий с каждым мгновением и плавно перетекающий в бой барабанов, которые словно несут весть о победе над злейшим врагом. Только в его роли был я. Тот, кто сгинул в пучине небытия еще там, в глубокой расщелине, под сводами мрачного подземелья. В очередной раз брошенный на произвол судьбы.
На этой затхлой ферме я ждал появления каравана работорговца Митха. Жаждал как можно скорее вернуть дочь фермерши Айвы, маленькую рыжеволосую Кэт. Вырвать ее из грязных лап работорговца. Вернуть дочь, единственную кровушку матери, что бы семья вновь воссоединилась. Вот миссия, которую я возложил на себя. Я поклялся! И я сдержу свою клятву, не смотря ни на что! Почему-то для меня это многое значит. Видно осознание того, что я сам рос без семьи, дает свой отпечаток, заполняя душевную нишу.
И что теперь? Вместо каравана Митха сюда прибыл Шаман и его кочевники. Ловкий, скажу я вам, ход судьбы. Просчитанный и аккуратно выверенный план, под руководством самого Волка. Только этот прохвост мог устроить такую комбинацию. Но для чего? Зачем ему все это? Для него я погиб. Неужто все это время он таил надежды, что я выжил? Чтобы потом снова убить? Нет. Как-то слишком нагромождено и глупо. Думай, Тулл, думай…
Долго думать не пришлось, тем более что в таком положении, в котором оказался я, и вовсе не до размышлений.
Потихоньку картинка перед глазами вырисовывалась своими очертаниями. Вовсю властвовала богиня Ночь, облачив землю своим темным саваном. На мрачном черном небе играли всполохи алых языков пламени. Это догорал приземистый амбар, освещая округу. Где-то вдалеке многоголосо выл шакалий выводок. Сука, откормив своих щенков, бросила их на произвол судьбы. А что? Закон Пустоши: выживает сильнейший.
Шаман молчал, но я чувствовал его присутствие. Просто ждет, когда я приду в себя. Видно, у него есть вопросы или он, как настоящий воин шанти, просто хочет, перед тем как убить меня, посмотреть мне в глаза. Говорят: когда кочевник убивает воина, он смотрит ему в глаза, чтобы душа убитого перешла к нему. Кочевники одичалый народ со своими законами и нравами.
Дыхание вроде восстановилось, но по-прежнему каждый вздох отдается сильной болью в груди. Я с трудом перевалился на бок, стараясь осмотреться и хоть как-то оценить обстановку. Во мраке я различил силуэт кочевника. Он склонился над мертвым собратом, которого я подстрелил из своего маузера. Совсем рядом, в паре шагов от Шамана, возвышалось горой мощное тело маниса. Он шипел, то и дело выплевывая свой раздвоенный язык, по-своему скорбя над убиенным телом своего наездника.
В воздухе витали запахи крови и дыма. Но по-прежнему, ни каравана, ни самого Митха видно не было…
– Тулл, Тулл! Жрец-каратель! Изгой… Я преклоняюсь пред твоей живучестью. И как тебе удалось выжить там, в проклятых подземельях, кишащих разными мутантами и мутафагами? Мы с Волком взорвали проход, лишив бестий возможности выбраться наружу. Да и ты, насколько мне известно, рухнул в бездну, в которую тебя отправил Волк. – Как всегда, Шаман появился неожиданно. Только мгновение назад он скорбел над умершим кочевником и вот он уже предо мной. Все такой же непоколебимый, как каменный утес. Его лицо было спокойным, не выражающим, каких либо чувств. Только глаза, подсвеченные отблесками пылающего амбара, выглядели зловеще. В них словно плясали маленькие бесы, исполняя страшный загробный танец, размахивая в своих неказистых лапах острыми трезубцами.
Я по-прежнему лежал на боку, стараясь изо всех сил высвободить наконечник болта, плотно засевший в хитинной пластине жилета. Как ни странно, моя кибернетическая рука продолжала слушаться меня, хотя при этом истошно жужжал, надрываясь, сервопривод.
В схватке с бойцами Шамана я полностью разоружился, осталось только пара верных топориков, но воспользоваться ими пока не представлялось возможным. Шаман был в наилучшем положении. Стоило мне только совершить неправильное движение, как его острые лезвия искривленных ножей прошьют мою плоть, как швея прошивает цыганской иглой потертые портки. По крайней мере, пока кочевник разглагольствовал, я имел возможность немного отлежаться, накапливая растраченную силу в жесткой схватке.
Лицо шанти расплылось в хищной улыбке. Такой оскал выказывает панцирный волк перед смертельным прыжком, заранее понимая, что он победит.
Как назло, болт прочно засел в жилете, да и силы будто покинули меня. Все тело обхватил озноб. Я прикрыл веки, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Хотелось кричать, кричать от безысходности!.. Меня распирало желание встать и придушить Шамана. Лишить кочевника жизни, чтобы его проклятая
