знаков отличия.
Знаки молнии — татуировка, которой вознаграждается страж, убивший стригоя. Каждый такой знак выглядит словно крошечные, перекрещивающиеся в форме буквы «X» молнии. Они наносятся на шее сзади и являются показателем опыта.
— По-твоему, встретиться лицом к лицу со стригоями стоит нескольких знаков? Я думал, увиденное в доме Бадика чему-то научило тебя.
Я почувствовала себя ужасно глупо.
— Я совсем не то…
— Ага.
Я остановилась.
— Что?
До сих пор мы шли в сторону моего корпуса, но сейчас он кивнул в противоположном направлении.
— Я хочу показать тебе кое-что.
— Что?
— Не все знаки — символы славы.
ПЯТЬ
Я понятия не имела, о чем Дмитрий толкует, но послушно пошла за ним. К моему удивлению, он вывел меня за пределы кампуса, в лес. Академии принадлежит много земель, и далеко не все они используются в целях обучения. Мы находились в отдаленном районе Монтаны, и временами казалось, будто школа едва сдерживает наступление дикой природы. Мы шли по глубокому, нетронутому снегу, хрустящему под ногами. Несколько птиц порхали вокруг, пением приветствуя восходящее солнце, но в основном нас окружали лишь высокие, покрытые снегом вечнозеленые деревья. Не отставать от Дмитрия было нелегко, в особенности с учетом глубокого снега вокруг. Вскоре, я увидела впереди что-то темное, похоже здание.
— Что это? — спросила я.
Однако еще до того, как он ответил, я поняла — перед нами небольшая, сложенная из бревен хижина. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что бревна старые и в некоторых местах прогнившие, а крыша слегка провисла.
— Старая караульная будка, — пояснил Дмитрий. — Раньше стражи жили тут, на краю кампуса.
— А почему теперь не живут?
— Теперь их слишком мало для этого. Кроме того, морои окружили кампус защитной магией, и, по общему мнению, дополнительной охраны не требуется. При условии, что никакие люди не разрушат эти защитные кольца.
Несколько секунд я развлекала себя надеждой, будто Дмитрий решил устроить нам небольшой романтический «отпуск». Потом с противоположной стороны домика донеслись голоса. В голове возникло знакомое ощущение жужжания. Там была Лисса. Мы с Дмитрием обогнули дом, и нам открылась удивительная сцена. Кристиан с Лиссой катались на коньках по льду небольшого озера. С ними была незнакомая мне женщина, спиной ко мне. Я могла видеть лишь волну угольно-черных волос, взметнувшихся над головой, когда она, грациозно развернувшись, остановилась.
Увидев меня, Лисса улыбнулась.
— Роза!
Услышав возглас, Кристиан глянул на меня через плечо с таким видом, словно я помешала их романтическому свиданию. Лисса неуклюжими шагами подошла к краю озера, она не очень-то хорошо катается на коньках. Я лишь таращилась на них, испытывая недоумение — и ревность.
— Спасибо, что пригласила и меня на эту тусовку.
— Я подумала, ты слишком занята, — сказала она. — И между прочим, это секрет. Нам нельзя находиться здесь.
Я и сама знала об этом. Кристиан подкатился к ней, вслед за ним и незнакомая женщина.
— Ты привел «зайца», Димка? — спросила она. Я не понимала, к кому она обращается, пока
Дмитрий не рассмеялся в ответ. Такое происходило нечасто, и мое удивление возросло.
— Невозможно удержать Розу вдали от тех мест, где ей не следует находиться. В конце концов она всегда находит их самостоятельно.
Женщина улыбнулась, повернулась, перекинула длинные волосы на одно плечо, и внезапно я полностью увидела ее лицо. Я и так была вся в напряжении, а тут мне понадобилось взять себя в руки, чтобы не среагировать. Лицо у нее было в форме сердца, а большие глаза в точности того же оттенка, что у Кристиана, — бледно-голубые, холодные. Улыбающиеся губы более изящные, красивые и подкрашены розовой помадой того оттенка, который выгодно оттенял остальные черты лица. Однако поперек левой щеки, некогда гладкой, белую кожу вспучивал багровый шрам.
По форме он выглядел так, словно кто-то укусил ее и вырвал часть щеки. Что, поняла я, и произошло на самом деле.
Я сглотнула, внезапно поняв, кто это. Тетя Кристиана. Когда его родители стали стригоями, они пришли за ним, рассчитывая спрятать его и тоже превратить в стригоя, когда он подрастет. Всех деталей я не знаю, но мне было известно, что тетя пыталась отбить их нападение. Однако, как я уже говорила, стригои беспощадны. Она сумела отвлечь их, пока не прибыли стражи, но при этом пострадала сама.
Она протянула мне затянутую в перчатку руку.
— Таша Озера. Я много слышала о тебе, Роза. Я бросила на Кристиана сердитый взгляд, и Таша рассмеялась.
— Не беспокойся, — сказала она. — Только хорошее.
— Вовсе нет, — возразил он.
Она в раздражении покачала головой.
— Честно, я понятия не имею, где он набрался таких дурных манер. Уж не от меня точно.
«Это очевидно», — подумала я.
— Что вы тут делаете? — спросила я.
— Я хотела провести время с этими двумя. — Ее лоб пересекла еле заметная хмурая складка. — Но по правде говоря, мне не нравится болтаться рядом со школой. Здесь отнюдь не все такие уж гостеприимные…
Сначала я не сообразила, о чем она. Школьные чиновники обычно просто расшибаются в лепешку, когда приезжают представители королевских семей. Но потом до меня дошло.
— Это из-за… Из-за того, что произошло…
Учитывая, как все обращались с Кристианом из-за его родителей, не следовало удивляться, что его тетя столкнулась с точно такой же дискриминацией.
— Так уж оно есть. — Таша потерла ладони и выдохнула, ее дыхание образовало в воздухе морозное облачко. — Давайте не будем торчать здесь — мы же можем разжечь внутри огонь.
Я бросила последний тоскующий взгляд на замерзшее озеро и пошла вслед за остальными в дом. Там было пусто, пыльно, грязно… и всего одна комната. В углу стояла ничем не прикрытая узкая кровать; на стенах висели несколько полок, где, по-видимому, когда-то держали запасы продовольствия. Однако тут имелся камин, и вскоре в нем запылал огонь, быстро согревший небольшое пространство. Мы все уселись перед ним, и Таша достала мешок маршмэллоу,[3] которые и начала поджаривать на огне.
Пока мы угощались этими клейкими вкусностями, Лисса с Кристианом разговаривали друг с другом в свойственной им легкой, спокойной манере. К моему удивлению, Таша и Дмитрий тоже общались легко, как хорошо знакомые люди. Очевидно, они знали друг друга с давних пор. Никогда прежде я не видела его таким оживленным. Даже в тех редких случаях, когда он был нежен со мной, его всегда окружала атмосфера серьезности. С Ташей он добродушно подшучивал и смеялся. Чем дольше я слушала ее, тем больше она мне нравилась. Под конец, не в силах оставаться в стороне, я спросила: