естестве своем женском путая молитву с ворожбой.'
Прекратить профанацию и кощунство Филипп сразу не решился. В чужой-то монастырь со своим рыцарским уставом не ходят.
Это он правильно сделал, потому что кто-то, им неощутимый, мощным непререкаемым воздействием немедля восстановил в храме сем должное благочиние и православие.
'Дом мой наречется Домом молитвы… Несть в храме Божием волхованию и колдовству!'
Сам ли он так эффективно подумал или же каким-то чудом уловил православную мысль им незамеченного рыцаря-адепта, в тот момент не имело значения. Поскольку именно тогда рыцарь-неофит Филипп преисполнился твердой решимости поступить, как ему должно.
'Чему быть, того не миновать. Ни ближним, ни дальним.'
Решено — исполнено. Тем паче пригласить прогуляться в ближайший понедельник рыжую Маньку он наметил заранее.
Давненько они вдвоем не угощались мягким мороженым с шоколадным ликером, не болтали о том, о сем по-дружески, исповедально на скамеечке в старом парке или в том симпатичном им обоим кафе, давеча отремонтированном.
Кроме того, ему надо было практически проверить на местности, насколько потенциальный ключ- объект соответствует сверхрациональной топологии данной зоны искривленного пространства-времени. Иными словами, понятно, не пользуясь терминологией 'Основ ритуальной теургии', следовало убедиться, не исчезнет ли в никуда дверь с евангелической символикой, как только объект будет спровоцирован на высвобождение собственной природной магии.
Мария немного удивила Филиппа. Едва он активировал свой рыцарский сигнум на пробуждение в объекте искомых бесов сладострастия, то не увидел чего-либо неприглядно-ассоциативного, как ожидалось. Не услыхал он и лузганья семечек, хруста попкорна и тому подобных раздражающих его сверхрациональную чувствительность мерзких звуков.
Вместо колдовского непотребства и бесчинства ему красиво представился отполированный до сахарно-белого костяного блеска открытый череп, наполненный крупными нежно-розовыми жемчужинами. Едва жемчуг стал темнеть, он мгновенно дезактивировал сигнум.
'Оба-на! Не иначе как пошла инициация ритуала,' — довольно четко определился с обстановкой рыцарь Филипп, хотя и сам не очень-то понял, как это у него так вышло.
'Вероятно, сам собой дар сработал, как постэффект транспозиции харизмы или что-то в этом роде.'
Еще меньше могла сообразить, что происходит, Мария Казимирская. Ее вдруг невероятно потянуло по направлению к транспорталу, покамест никоим образом не существующему в текущем времени и трехмерном пространстве.
Она, недоумевая, покосилась на глухой промежуток стены между двумя зеркальными окнами какого- то офиса в Доме масонов и продолжила увлеченно рассказывать, жаловаться на свои запутанные отношения с Софочкой Жинович.
— …И вот она мне говорит…
— Извини, Мань. Время меня прижимает. Супружница босса ждать не любит. У меня с ней педагогицкий разговор перед Америкой о виртуальности и виртуальных финансах…
Давай завтра договорим на этом же месте, скажем, на закате. Иль ты будешь допоздна к последнему твоему экзамену готовиться?
— Да ну его! если ты меня во второй раз кряду на прогулку выводишь. Мы с тобой, Филька, теперь разговариваем, встречаемся тет-а-тет, апокрифически, не чаще, чем раз в полгода, и то сублингвально.
— Ага, не внутривенно и не подкожно…
Не забыла, Мань, сегодня вечером у меня собираемся? Перорально, скажем на твоем докторском жаргоне…
В среду в назначенном месте Филипп встретил Марию, послушно прибывшую вовремя. Как и было ей сказано и сверхрационально указано.
— …Ужо не отвертится ей… Ритуал, сверхъестественно, твою девицу Марию полностью захватил, — прокомментировала Вероника, случившуюся накануне инициацию ключ-объекта.
Ситуативно ее она не очень удивила:
— От наших сверхрациональных асилумов всего можно ожидать.
В остальном тетраевангелический ритуал свершился в точности по сценарию, расписанному арматором Вероникой. Аноптически. Без видимых световых эффектов от орденских артефактов- апотропеев.
'То, что доктор Ника прописала'.
Инструментально и рецептурно. Включая ожидаемую недоуменную реплику мирского ключа- инструмента, пребывающего в необходимой девичьей целости:
— Пресвятая Дева! Хрень всякая чудится при ясной погоде. Двери, черепа…
Видать, перезанималась я, Филька. Давай, где-нибудь по пиву вдарим.
С предложением Маньки ее приятель охотно согласился. Тем более, за две-три секунды, пока она растерянно терла глаза, он успел войти и выйти из аноптической импозантной дубовой двери с евангельской символикой.
'С Богом! Во двери несотворенна…'
Отныне асилум знает своих — лишь троих посвященных участников ритуала. В знак чего на входной двери во имя вящей славы Господней остались только бронзовые новозаветные глифы вола, льва и благовестный символ доступа самого рыцаря Филиппа — орел в профиль.
Чуть раньше, чем он, в дверь транспортала-асилума проникли, слева и справа от него незримо, почти бесплотно скользнули фигуры прецептора Павла и арматора Вероники.
Как и предполагалось, рыцарь Филипп не обнаружил коллег внутри тройственной точки доступа. Он вообще ничего и никого не увидел в странном зале-октагоне с восемью металлическими дверьми, освещенными знакомым теургическим образом — словно закат встречается с восходом и начисто убирает тени.
'Отворенна и несотворенна… С чистого листа исследовать новые опциональные возможности будешь после. Теперь же, будь добр, займись-ка использованным объектом, рыцарь Филипп Ирнеев- Харизматик. Какое-никакое мирское доверие следует оправдать.'
— Слушай, Ирнеев, — доверительно сказала ему Мария Казимирская, как только они уселись с пивом за белым пластмассовым столиком на открытом воздухе в первом попавшемся на глаза заведении.
— Чего это я, в самом деле, все о себе да о себе разоряюсь? Давайте поговорим о вас, сударь. Мужчины ведь любят, когда им красивые женщины внемлют.
'Ага! Подействовало… Вольно ей мужчинами интересоваться. Заговорила манерно и куртуазно. Как бы от балды и жести не влюбилась в меня, дурища целомудренная!
Импринтинг, из рака ноги! Ника предупреждала: женские гормоны у Маньки враз заиграют…
Купируй ситуацию, рыцарь!'
Филипп не рассказывал любознательной девице чего-либо сокровенного, эзотерического о себе, о собственной мужской и мужественной особе. Зато многое ей поведал о своих поистине апокрифических отношениях с мадам Триконич.
Ей-ей! На ходу выдумывая интимные подробности о знакомстве и встречах с той самой бизнес-леди из 'Трикона-В'.
Манька всему простодушно верила, невинно смущалась, девственно удивлялась. Впервые в жизни эмоционально и прагматически она любопытствовала на тему любовных взаимоотношений мужчины и женщины.
Удовлетворил он ее девичье любопытство или нет, инквизитор Филипп не стал удостоверяться тематически. Он вскоре отправил Марию Казимирскую, видимо, начинающую новую добродетельную жизнь в гетеросексуальной ориентации, домой отдыхать, набираться сил перед экзаменом, предстоящим ей
