— Мне кажется, Вероника Афанасьевна вам стоить пересмотреть сценарий ритуала консаграции и репроприации клинка Регул.
Вмешиваясь в ваши прерогативы, прецептор Вероника, я настоятельно хочу предостеречь вас от пагубного заблуждения и приверженности шаблонным аналогиям…
'Ага! И словесность арматорская и Пал Семеныч явил себя клеротом в неслабом авторитете. По- моему он первый раз при мне дрючит Нику.
Так ей и надо, дурынде. Надо же придумала! Туда-сюда по жаре гонять меня, моего коня, тьфу! мерина…'
— …Неужели вы думаете, барышня, будто способность держать оружие равнозначна умению его использовать достойным образом?
Ужель ваше понимание сего почтенного подобия оружия гнева Господня ограничено созиданием земнородной угрозы и упреждением чужеродного воздаяния?
Гляньте-ка на него вчуже, моим оком, моя многоуважаемая Вероника Афанасьевна.
— Царица небесная, матушка! Благословен Кресте провиденна и провеща!
— Так-то лучше, барышня арматор. Уж не взыщете за резкость и нелицеприятие речей моих.
— На вас, рыцарь Филипп, большой вины нет, — клерот конгрегации уделил внимание другому молодому коллеге.
— Понеже сокровенный эгоцентрический образ мыслей и действий явлен вам в неотъемлемости солиптического дарования инквизитора. Однако в секущих плоскостях теургической реальности вам должно распознавать недомыслие, вас непосредственно касаемое…
'Слава в вышних Богу, а в наставниках благоволение. Глупому неофиту Фильке досталось на его мужские орехи изрядно меньше, нежели девочке Нике по женским придаткам и яичникам. Больно и обидно…
М-да… ну и дела в клеротах конгрегации… Должно быть, в целях и задачах дидактических?'
Неожиданная отповедь и выволочка, устроенные прецептором арматору несколько озадачили неофита. Итого, на обратной дороге в асьенду Пасагуа только что состоявшиеся головомойка и реприманд его заставили ретроспективно поразмыслить над услышанным.
До этого Филипп никоим образом и подобием не задумывался над ситуативной адекватностью применения оружия. Коль скоро он не относил себя к гуманизирующим субъектам, любая тварная плоть не представляла для него духовной ценности.
Огнестрельный ствол наголо должен непременно сделать решето из вражьих телес. Меж тем обнаженный меч-кладенец обязан с размахом создавать ежели не улицы, то переулочки, проделывая в боевых порядках противника инженерные проходы. Наверняка, для пехоты и бронетанковой техники.
Теперь вот выходит, если пренебречь несущественными анахронизмами в метафорах и сравнениях, использованных прецептором Булавиным, всякое орудие ратного труда заслуживает достойного применения. Не считая того, что выбор цели и оружия обязательно должен быть рентабелен.
'Прав Пал Семеныч. Лежа на диване, можно так-таки насобачиться метко бить влет мух из 38 калибра. На стенах и потолке. Хотя лучше взять мухобойку, потому как к упражнениям по стрельбе это времяпрепровождение имеет весьма отдаленное отношение.
Точно так же Регул. Результативно махать им я бы смог довольно продолжительное время. Хватило бы меня, пожалуй, на то, чтобы физически вырезать, расчленить, рассеять полторы-две древнеримских центурии.
Спрашивается, зачем? Если по пехоте, находящейся на открытой местности, можно пройтись из автоматического гранатомета. А ставших притчей во языцех мух от котлет результативнее отогнать химическими репеллентами…'
Ненадолго сходив вечером в асилум, рыцарь Филипп вновь обратился к своему клинку. В благорасположении убежища он осторожно потрогал декоративную нашлепку на гарде, прикрывающую прискорбно пустующее гнездо для апотропея, задумчиво коснулся рукояти…
Потом установил Регул на стол, легким телекинезом предоставив артефакту возможность свободно балансировать на острие, блистая полированным стальным телом.
В таком виде меч открыто и деятельно предстал в своем истинном облике восьмиконечного Кресте Прознатчика Вещего, видящего правду и правоверие.
Оружие действительно требовало особого ритуала, освященного временем и верой в его эпигностическое благодатное предназначение. Согласно регулярным традициям древних Архонтов Харизмы.
'Разумеется, по настоянию прецептора Павла, сведущего и знающего в преданиях истины. Вот те в ритуале veritatis traditionem, неофит…
Свято место консаграции не нами предопределено… Но претором Гаем Юнием и рыцарем Рандольфо…'
Тремя днями позже, стоя на вершине трехсотметровой скалы между двух античных саркофагов, рыцарь-неофит Филипп не чувствовал порывов леденящего ветра и хлестких ударов снежных зарядов по нагому телу. Двумя руками он твердо удерживал на груди обнаженный меч Регул. Им обоим предстоял харизматический рассветный ритуал посвящения и приобщения оружия к его носителю…
'Чему быть, то и свершится. Благослове Кресте провиденна и провеща…'
С благословения прецептора Павла арматор Вероника по-свойски вернула рыцаря-неофита на грешную землю по окончании длительного ритуала.
— Одевайся, милок, поскорее. Не то естество-мужество себе отморозишь. Девки горючими слезами не отогреют…
Чтоб ты знал: мне тоже лиходейно досталось во время посвящения оружия. На морозе на голых сиськах в растопырку клинок держала.
Держу себе и думаю: хорошо, что у нас не прежние времена. Ведь, когда в древности женщин- архонтов приобщали к оружию, то заставляли в раскорячку присаживаться интимным влагалищем прямо на рукоять меча.
Ради чистоты орфической предварительно здоровенным каменным фаллосом дефлорировали, ежели кто в девстве ходил.
А я-то, братец Фил, тогда еще не в девушках девственницей была, когда к личному холодному оружию приобщалась, — сказывала арматорскую быль Вероника, помогая Филиппу застегнуться.
— Не верю!!!
— Пал Семеныч! Гляньте-ка, скоренько же он оклемался… Вы же, мой дорогой, говорили: не меньше, чем четверть часа, после ритуала отходняк.
Добром прошу, нут-ка отдавайте честно мною выигранные 10 евроцентов. Проиграли пари — платите…
— Потом, потом, Ник Фанасивна. Дозвольте, барышня, прежде в теплые края воротимся. Благословясь…
ГЛАВА XVII
БЕСКОНЕЧНОЕ ПОЗНАНИЕ
— 1 —
— Добро пожаловать в пятый круг посвящения, наш достославный Филипп Олегович Ирнеев, — без какой-либо мирской преамбулы приступил к традиционной послеобеденной беседе Павел Семенович Булавин.
Видимым образом действия и общения оба собеседника благодатно прогуливались в изобильных плодами земными садах асьенды Пасагуа по желтой кирпичной дорожке под персиковыми деревьями.
