ты на нее, дурак, не видишь: она уже позеленела вся! Водяные кикиморы страшно стесняются людей!
Раб поспешно уткнулся взглядом себе под ноги.
– Если мой господин пожелает, я, конечно, стану есть пиявок, – самоотверженно заявил он, рассматривая пол. – Хотя не слышал ни разу, чтобы приличные господа кормили своих верных рабов столь необыкновенным кушаньем. Это, наверное, очень дорогое и изысканное блюдо, оставьте его себе, господин. А мне, вашему верному рабу, подойдет и простой кусок хлеба с мясом или рыбой и кружка воды. Хотя молоко или пиво было бы, конечно, предпочтительней. Не буду возражать и против каши или похлебки, особенно мясной. Можно добавить к этому тушеной репы и других овощей. Я, как видите, неприхотлив в еде, господин!
Дарин полез в карман за деньгами.
– Фофанита, дай для моего верного раба, чтоб ему провалиться, хлеба и мяса…
– Отличное мясо, господин Дарин, – застенчиво шепнула кикимора, ловко отрезая кусок. – Водяная крыса была совсем молодой. Мой отец изловил ее вчера вечером.
– Крыса? – испуганно пискнул Басиянда.
– Прекрасно, Фофанита. Мой раб, чтоб ему пусто было, обожает водяных крыс!
Он взял румяную теплую лепешку, и сунул Басиянде.
– Ешь, не бойся! Водяной крысой кикиморы называют гусей.
– Но почему?
– Понятия не имею, – буркнул Дарин. – И никакой возможности узнать нет: не очень-то кикиморы с людьми общаться любят…
Басиянда ухватил лепешку обеими руками и тут же откусил чуть ли не половину. На лице раба появилось выражение неописуемого блаженства.
– Приготовить лепешку и для вас, господин Дарин? – отважилась спросить кикимора, позеленев до такой степени, что стала напоминать обросший мхом валун.
Дарин пересчитал оставшуюся наличность и вздохнул.
– Нет, спасибо… может, в другой раз. Пойдем, Басиянда! Желаю процветания, Фофанита!
…Аппетитный запах жареного мяса и аромат теплой лепешки сильно отвлекали Дарина от поисков Меркателя. Парень с завистью покосился на Басиняду: раб уписывал обед за обе щеки и выглядел совершенно счастливым. Возле громадного портрета «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами», Дарин ненадолго остановился и, стараясь не обращать внимания на чавкающего раба, задумался: где же мог скрываться купец? В Управлении его не было, так не прочесать двор, попутно завернув к складам? Уж там он точно отыщется! Приняв такое решение, Дарин воспрял духом.
– Басиянда, за мной! – скомандовал он, припустив к выходу, но тут же сбавил скорость и поклонился: навстречу неторопливо шествовали гоблин Марголин и карлик Куз.
– Опись, как видите, полная и включает в себя абсолютно все предметы, находящиеся в Управлении, – говорил Марголин, на ходу вытирая лысину носовым платком.
– Да, но фонтан с говорящими рыбами, тот, что во дворе, меня решительно смущает, – карлик Куз остановился и развернул свиток. – Поведения рыб пока касаться не станем, хотя не могу не заметить, что песня «Крошка-карлик к подружке пришел» несколько…э…несколько фривольна. Там такие смелые рифмы… гм. Не могу понять, почему рыбы начинают распевать ее, едва завидев меня? Но вернемся к делу. Тут, в перечне, вижу отчетливо: «Фонтан и десять говорящих рыб, общей стоимостью десять серебряных лемпиров».
– Так и есть, – кивнул Марголин. – Кстати, на бассейн наложено заклинание сохранности, дабы никто на рыб не покусился.
– Это похвально, но я о другом. Стало быть, каждая рыба стоит один серебряный лемпир, так?
– Так, – подтвердил гоблин.
– А между тем, одна из рыб вчера заявила мне следующее…
Они свернули за угол, и Дарин так и не узнал, что заявила новому завхозу говорящая рыба. Они с Басинядой прошли крытой галереей и оказались в Восточном крыле Управления. Здесь находился отдел казначейства, а потому всегда было полно народу, а сейчас, в полдень, происходило самое настоящее столпотворение: ровно через час пунктуальные гоблины-казначеи прекращали прием посетителей до следующего дня. Дарин с трудом пробился сквозь толпу помощников купцов, торговцев и стряпчих, занимающихся оформлением документов на морские перевозки, и оказался на лестнице. Здесь он перевел дух и оглянулся.
– Ты тут, Басиянда? Дуй за мной!
– Господин, – как можно почтительней начал раб, но Дарин не слушал. Он сбежал по ступеням, вылетел во двор и возле одной из колонн галереи заметил капитана Солоку. Бравый капитан стоял, прислонившись к колонне, и потягивал что-то из фляжки.
– Приветствую, желаю процветания! – торопливо выпалил Дарин. – Вы не видели…
– Хвала небесам, я наконец-то его отыскал! – не слушая его, заявил Солока.
– Кого?
– Это несчастного парня, жениха красавицы Ичли. Ну и характер у девицы: прочесала все прибрежные трактиры, осмотрела все корабли, перевернула всю гавань и порт! – он указал фляжкой на бухту, где, покачиваясь на волне, стояли корабли. – Жаль, женщин в таможню не берут! Из этой красотки получился бы отличный таможенник: она бы любую контрабанду вмиг отыскала!
Капитан Солока отхлебнул из фляжки и покачал головой.
– Право, – сказал он с легким недоумением. – В мое время девушки другими были. Робкие… трепетные…
