– Вот я о чем и говорю!
Барклюня приблизился к окошку и деликатно постучал согнутым пальцем в деревянный ставень.
– Госпожа Нумора! Госпожа Нумора!
Ставни распахнулись, на приятелей глянули узкие черные глаза гоблинши.
– Приветствую и желаю процветания, – проговорила она, по очереди оглядывая молодых людей. – Внимательно вас слушаю.
– Приветствую вас, госпожа Нумора, – заторопился Барклюня. – Я, вообразите себе, по поводу списка осужденных, отправленных вам сегодня утром.
Гоблинша наморщила лоб, припоминая.
– Утром? А, список тех, кого отправляют на рудники? Или приказ по поводу ремонта нашей тюрьмы? Тоже сегодня утром из Морского Управления получен.
Видя, что дело затягивается, Дарин решил помочь приятелю.
– Список, список! Видите ли, госпожа Нумора, в списке не было одного человека. Его позже внесли, видимо. И мы всего лишь хотим узнать, за какое прегрешение этот несчастный…
Госпожа Нумора подняла редкие брови.
– Несчастный? – проскрипела она. – На бирюзовые рудники попадают убийцы, воры, разбойники. Но, поскольку, каждый из них может раскаяться и встать на путь исправления, наш долг – отправить туда как можно больше преступников: исключительно, для их же пользы. Конечно, не все идет гладко… вот, совсем недавно получили письмо от тамошнего начальника, горного тролля, – госпожа Нумора пошуршала бумажками. – Пишет, что дела у них идут хорошо, только вот почти все присланные арестанты уже скончались.
– Скончались?! – переспросил Дарин. – Почему?
Гоблинша глянула на него черным глазом.
– Суровый климат, – изрекла она. – Думаю, в этом причина. А что же еще? Условия там замечательные: работа, морской воздух, хорошее питание, всегда свежее мясо – в рудниках полным-полно крыс – гуманное и мягкое обращение персонала. Горные тролли славятся кротким покладистым характером, терпением и добросердечием. Мягко и ненавязчиво возвращают преступников на путь исправления – истинные таланты в области педагогики! А как они огорчаются, когда кто-нибудь из осужденных пытается бежать! – госпожа Нумора сокрушенно покачала головой. – Собственно говоря, ведь и бежать-то оттуда некуда, кругом море, а вот, поди ж ты! Тролли считают это черной неблагодарностью – ведь они создают осужденным все условия – однако же, не обижаются, а проводят с арестантами долгие задушевные беседы, стараются выяснить, что именно им не нравится на острове.
Барклюня поежился.
– Но вы говорите, все заключенные умерли? – еще раз уточнил Дарин, невольно представляя себе встречу горных троллей-педагогов и арестантов, «вставших на путь исправления».
– Умерли, но знали бы вы, как сокрушались по этому поводу тролли! Говорят, привязались к этим заблудшим душам, как к собственным детям! Просили прислать еще, да побольше. Что ж, корабль, забитый под завязку ворами, убийцами и насильниками, уже стоит в бухте. Скоро тролли возьмутся за их перевоспитание со всем пылом и рвением. Такие уж они увлекающиеся натуры: ничего не делают вполсилы!
Гоблинша закончила речь, сложила руки на груди и глянула на Дарина.
– Что-нибудь еще? – вежливо поинтересовалась она.
– Да, – отважно промолвил Барклюня. – В окончательном списке есть человек по имени…
Он запнулся и оглянулся на Дарина.
– Кехелус, – подсказал тот.
– Кехелус, да. Хотим узнать, за что он осужден.
Госпожа Нумора задумалась.
– Собственно говоря, мы такие данные не имеем право разглашать кому попало…
Дарин понял, что если сейчас не вмешается, придется им уйти несолоно хлебавши.
– Кому попало? – громко поразился он. – Со мной, как видите, лицо облеченное небывалой властью, личный секретарь господина Горама, а не кто попало!
Барклюня, услыхав про «небывалую власть», гордо выпрямился и взглянул на гоблиншу орлом.
Услышав имя главы Управления, она тут же пошла на попятный.
– Ах, так это господин Горам просил узнать? Что ж вы сразу не сказали?
– Не совсе… – начал было честный Браклюня, но Дарин перебил.
– Да, – твердо сказал он. – Именно что господин Горам.
– Извольте минутку подождать, – сказала гоблинша и захлопнула окошко.
Приятели остались стоять на берегу. Стражники, что прогуливались возле ворот, возобновили беседу и до слуха Дарина доносились упоительные слова: «зажарить», «подрумянить», «полить соусом».
Он проглотил слюнки.
– Знаешь, Барклюня, – Дарин посмотрел на закрытое окно. – Я иногда, блин, сам себе удивляюсь! Характер у меня дурацкий какой-то. Иной раз, не успеешь оглянуться, как – бац! И уже ввязался во что-то. Вот и сейчас – зачем мне это надо? Что мне за дело до какого-то Кехелуса? А вот поперся узнавать, только
