потому, что овражных гномов, этих дураков ушастых, жалко стало. Смех, да и только, – он пожал плечами.
Барклюня, вытряхивая из сандалий песок, согласно кивнул.
– Понимаю. Мне господин Горам тоже говорили неоднократно, что, как секретарь – я выше всяких похвал, только, говорит, хладнокровнее быть надо и к пустякам разным спокойней относиться! Господину-то Гораму хорошо так говорить, они из снежных великанов происходят, а у них кровь не холодная даже, а вовсе ледяная, а я…
– Короче, вот что, – не слушая его, продолжал Дарин. – Сейчас госпожа Нумора скажет нам, за что этого чувака замели, и я иду домой. Я с голода помираю, а вместо того, чтоб поесть, по тюрьмам хожу да выясняю, за что посадили совершенно неизвестного мне человека! Делать мне больше нечего… раз приговорили к рудникам, значит, было за что! Просто так ведь не посадят? Кстати, почему его именно в Морскую тюрьму привезли, а не в городскую?
Секретарь пожал плечами.
– Наверное, его в Морском квартале задержали. А я тебе вот что рассказать-то хотел! – он оживился. – Вообрази себе, вчера вечером сижу я у себя в кабинете. Господин Горам уже домой уйти изволили, а я задержался. Вдруг является Пиффа, наш старший уборщик… у него дурацкая привычка есть: он в кабинеты на втором этаже, где ему убираться предстоит, на метле через окно влетает… говорит, не любит по лестницам подниматься. А я, знаешь, как-то забыл про это. И вот, сижу я себе, составляю приказ и вдруг…
Окошечко со стуком распахнулась, показалась круглая физиономия старшего тюремщика, крепкого человека средних лет, бритого наголо.
Он уставился на Барклюню и губы его растянулись в подобии улыбки.
– Господин секретарь, приветствую вас и желаю всяческого процветания!
Дарин ни приветствия, ни даже взгляда не удостоился.
– Как здоровье господина Горама? – озабоченно спросил старший тюремщик. – Не приключилось ли с ним, упаси небо, какой хвори?
– Приветствую вас, Мунгар, – сдержанно ответил Барклюня. – Господин Горам здоров, благодарю.
– А вы? – по-прежнему обеспокоенно допытывался тюремщик. – Сами-то как? Как самочувствие? Здоровы, крепки, ни на что не жалуетесь? Аппетит в норме? Спите хорошо?
– Здоров, благодарю. Я к вам вот по какому…
На круглом мясистом лице старшего тюремщика выразилось небывалое облегчение.
– Здоровы? Слава небесам! Здоровье – самое главное, – назидательно проговорил он. – Но ведь не все это понимают! А здоровье – это все! Вот я, к примеру, очень пекусь о своем самочувствии. Да, да! Я и арестантам нашим внушаю без устали, постоянно твержу: «Берегите здоровье! Берегите! Оно вам еще пригодится»! Сами понимаете, господин Барклюня, ведь сроки у наших заключенных немалые – двадцать, тридцать лет каторги… ну, конечно, работа на свежем воздухе укрепляет организм, но…
Тут Барклюня ухитрился его перебить.
– Послушайте, Мунгар, – сказал он. – Я к вам вот по какому поводу. Мне нужны сведения по поводу одного арестанта. Его в общем списке нет, но…
– Благоволите минутку обождать, – проговорил Мунгар. – Я, господин секретарь, к вам сейчас выйду.
Он исчез. Барклюня и Дарин переглянулись, потом секретарь пожал плечами.
Заскрипела тяжелая дверь и появился старший тюремщик. Завидев его, стражники подтянулись и замерли, точно изваяния.
Мунгар сцепил руки на обширном животе и покрутил большими пальцами.
– О каком арестанте идет речь, господин секретарь? – мягко осведомился он.
– О человеке по имени Кехелус, – поспешно сказал Дарин.
С минуту Мунгар сверлил его маленькими глазками, потом добродушно улыбнулся. По спине Дарина поползли мурашки.
– Н-да, помню, как же. Поступил к нам недавно, поздно вечером. Наши стражники задержали его на месте преступления: он и его сообщники зверски убили почтенного торговца свечами и благовониями, господина Киферса. Зарезали. Такая неприятность… – Мунгар сокрушенно покачал головой. – Но доблестные стражники подоспели вовремя и взяли всех буквально на месте преступления: Кехелуса и троих его сообщников. Я ответил на ваш вопрос? – Мунгар снова посмотрел на Дарина. Тот кивнул. Ему очень хотелось поскорей убраться подальше от улыбчивого тюремщика.
– Убийца, – безмятежным голосом продолжал Мунгар. – К тому же, уверен, совсем не следит за своим здоровьем! Нервы не в порядке, – доверительно сообщил он. – Стражники, как и полагается, спросили у него документы, документов не оказалось, а когда они попытались выяснить, как же он попал в Лутаку, этот Кехелус впал в такое бешенство, что трое стражников еле-еле с ним справились.
– Но справились? – опасливо уточнил Барклюня.
Старший тюремщик кивнул.
– Пришлось его связать, но одному из стражников он все же успел сломать нос. Нанес ущерб здоровью, так сказать… – Мунгар глубоко вздохнул. – А ведь его ни за какие деньги не купишь. Да и в тюрьме новый заключенный вел себя буйно… а у нас в остроге народ спокойный, тихий, шума не любит. Зачем шуметь, когда можно тихо-мирно посидеть, коротая время за приятной беседой? А Кехелус, не успели его в камеру поместить, сразу же новую драку затеял и такой дебош учинил, что еле-еле мы убедили его не нервничать. Признаюсь, больших трудов нам это стоило.
– Благодарим вас, – как можно вежливей произнес Дарин. – Вы нам, как говорится, очень помогли. Пойдем, Барклюня.
