площадки и играющей на ней детворы — разбросанный мусор с помойки, на которую изредка заезжал грузовик сменить помойные баки, беспорядочная автостоянка со своими атрибутами — газоны превратились в бесформенную кашу, созданную шинами всех мастей, а окна покрыты обильным слоем пыли и гари от бесконечных выхлопных газов.
От досады и горечи, что некогда тихое и почти что райское местечко, коим являлся этот бабушкин квартал, превратилось по сути в помойку, она надула свои губы как ребёнок, у которого сломали только что построенный им замок из песка. Но одновременно явственно перед глазами оживилась картинка из прошлого, как бы давая понять что не время ещё отчаиваться.
— Машенька! Иди скорее кушать, блинчики остынут, — раздался голос с балкона пятого этажа. Голоса, подобные этому, можно было слышать довольно часто из самых разных домов, самых разных дворов, самых разных районов и городов нашей Родины. Более того — слышать можно их было и на разных языках: русском, украинском, белорусском, молдаванском, латвийском, казахском, грузинском… на языках многочисленных союзных республик Великой Страны.
Одна из девочек, что играли в 'классики' во дворе, на секунду остановилась и подняла голову вверх, в сторону того самого балкона.
— Уже бегу, бабуля, — звонко крикнула она. — Можно Вика со мной придёт?
— Конечно, Машенька, — улыбаясь ответила милая женщина средних лет. — Чай с вареньем уже скучают по вам обеим!
Девочка задорно засмеялась и обратилась к рядом стоящей подружке:
— Давай наперегонки?
— Не-е-ет, Маш, — протяжно и угрюмо ответила та. — У меня до сих пор коленки все в зелёнке и болят, а мне ведь нет ещё и десяти лет, — серьёзным тоном добавила она.
— Ну и старушка же ты, Викусь — так тебе ни одно блина не достанется!
Тут они обе засмеялись и взявшись за руки, бегом побежали в сторону парадной.
Где-то слева послышался ещё один призыв из окна:
— Петя! Домой!
Из группы мальчишек, игравших чуть поодаль на спортивной площадке в футбол, отделился мальчуган и прокричал в ответ:
— Ещё пять минуток, ма!
Секунду спустя он уже снова был в гуще событий и бежал на всех порах с мячом по направлению к воротам команды-противника.
На другой полянке, по центру двора, группа девочек что-то обсуждала и как будто искала что-то.
— 'Секретики' прячут, — сделала заключение Вика, бросив беглый взгляд в их сторону.
Уже у самого подъезда, где на скамеечке сидели три милые старушки, пробегая мимо них, девочки слегка притормозили чтобы поздороваться.
— Здравствуйте — здравствуйте, девочки, — послышался дружный ответ приветливо улыбающейся троицы.
Кусты сирени у подъезда благоухали, птицы радовали своим пением, а солнышко светило ласково и ярко, освещая путь и окутывая теплом и заботой.
— А ну вали отсюда! — рявкнул хриплый бас позади, со стороны мусорных баков и от неожиданности она вздрогнула, едва не поскользнувшись на безобразно грязном не подметаемом уже который год тротуаре.
Страх мгновенно охватил её целиком, что тотчас подтвердило сердце, застучав в груди с удвоенной силой. Она хоть и замедлила шаг, но решила не останавливаться — до дома оставалось всего ничего. Но глухой удар и протяжный стон заставил её всё-таки обернуться. При этом она уже была готова бежать со всех ног, не взирая на грязь и лужи.
— Ещё раз увижу — скормлю крысам, падла! — проорал всё тот же туберкулёзный бас и какого же было её внутреннее облегчение, когда выяснилось что все эти тирады относились не к ней. У помойных баков стоял грязный лохматый верзила неопределённого возраста и швырял то ли камни, то ли что-то из мусора (но явно тяжёлое) в спешно удаляющегося и прихрамывающего другого неопрятного типа, который был заметно меньше своего обидчика.
'Разборки бомжей…', — мысленно заключила она и облегчённо вздохнула.
Этот молниеносный контраст между прошлым и настоящим оказался настолько сильным и взбудораживающим, что невольно она стала размышлять, продолжая как на автопилоте свой путь домой и также — на автомате — обходя и перепрыгивая ухабы, ямы и колдобины, оставшиеся после многочисленных следов от автомобильных шин.
'Да уж, — подумала Мария, — спокойные прогулки по городу также остались далеко в прошлом. Некогда единый гармоничный мир разделился как минимум на две части, границей которых является теперь обычная входная дверь. Хотя мало у кого она теперь обычная — почти у каждого уже стоит укреплённая металлическая. А если квартира на первом этаже, то ещё одним бастионом служат железные решётки на окнах.
Приходя домой и закрывая за собой дверь на засов, с тебя будто бы спадает тяжёлый груз. Ты можешь расслабиться. Ты уже вернулся с войны и можешь передохнуть. Но вернулся ты ненадолго — завтра ты вновь покинешь стены своей крепости и неизвестно с чем снова тебе придётся столкнуться, что тебе приготовили на этот раз. Металлические двери, решётки на окнах, кодовые замки, сигнализации, охранники… Все атрибуты тюрьмы. И номер твоей квартиры — всего лишь номер твоей камеры, а номер дома — номер тюремного блока. А вся радость и благополучие жизни происходят там, за стенами всего этого строения, которое тщательным образом охраняется. И как только ты захочешь хоть на шаг приблизиться к тому празднику жизни — получи дубинкой по рукам, а то и по голове. Не высовывайся. Стой, где воткнули. Каждое утро тебя будут выводить на тяжёлую работу, за которую будут платить крохи, а то и вовсе оплатой станет разрешение на существование. На существование, не на жизнь. В то же время ты можешь приобщиться к барскому столу, для тебя даже возможно откроются многие двери — всё зависит от тебя. Стань 'крысой', пресмыкающимся угодливым лизоблюдом или просто торгуй собой. В этом случае охрана и достаток тебе обеспечен. Ну а если ты вся такая правильная и честная — сиди в своей камере, пока выполняешь свою работу и выходи погулять за её пределы, но только ни защиты ни пощады — ничего не жди. Это — бизнес и ничего личного… Бизнес. Почему нельзя просто жить, работать, любить и наслаждаться этой жизнью как когда-то прежде в недалёком прошлом? Что-то придумывать полезное, делать что-то нужное не только себе — ведь это так здорово!… Ах да… Ведь это не даст прибыли. А то что прибыли и выгоды не даёт, то для слабаков и неудачников. Эх…И самое печальное что большинство из тех, кто с тобой в такой же ситуации и кто распределён по всем этим многомиллионным камерам собственной безопасности так и норовят лишний раз уколоть, пнуть и подставить тебя, дабы хоть как-то возвыситься в собственных глазах или глазах многочисленных охранников. Вместо того чтобы помогать друг другу, поддерживать…Странное время… Не моё…'
Она уже подошла к дверям подъезда и стала открывать дверь электронным ключом от домофона, когда услышала позади себя шушуканье двух старушек, которых без освещения на улице и будучи вся в своих мыслях, не заметила:
— О, шалава денежная, — злобно, но тихо процедила одна из бабулек. — Своим ремонтом уже надоела.
— Да, эти молодые при деньгах сидят и наши квартиры скупают, — вторила ей другая.
Злость и обида одновременно подкатили к горлу как ком, глаза налились влагой. Первый порыв был ответить и ответить резко и в том же духе. Но, собравшись с духом, она решила сделать вид что ничего не слышала и не опускаться столь низко, до уровня этих двух старых и злобных женщин.
'Господи! — мысленно взмолилась она — Откуда в людях столько злости? Я ведь им ничего не сделала. Я получила эту квартиру от бабушки после её смерти… Я… я не в состоянии купить была свою, потому что никто не в состоянии купить даже крохотную комнату, если он просто честно выполняет свою работу!!. А иначе я работать просто не могу! И иду я с неё сейчас на своих двух и дома меня никто не ждёт… Ремонт делаю мизерный в этой маленькой квартирке, а тут сразу столько грязи вылили… Откуда
