польют слёзы ручьём, как это бывает у обидевшегося ребёнка.
— Что ты такое вообще говоришь? — спокойно, но на повышенных тонах, продолжил Артём. — Как ты можешь такое говорить? Всем на всё плевать, да? И тебе в том числе? На кой чёрт ты тогда вообще женился и детей заводил, если тебе и на них плевать получается?
— Да я…мне…, - возмущённо замямлил Стас и взгляд его тоже посуровел. — Да сам-то что говоришь? Эй!..
— Эй! — передразнил его Артём. — Что ещё за 'эй'? А разве я говорю что-то не так? Тогда, конечно, иди в хозяйственный и вешайся ко всем чертям! Всем, видите ли, всё равно! Да ты знаешь, что куча людей живёт куда хуже чем ты и при этом не теряют ни веры ни достоинства?
Стас снова опустил глаза и время от времени виновато поднимал их в сторону Артёма.
— Ты помнишь Надю Добролюбову? — продолжал тот.
— Надю? — мысленно погрузившись в архивы собственной памяти, переспросил Стас. — Маленькая такая…
— Маленькая. Хрупкая. Чудесно красивая очаровательная девчонка-хохотушка. Почти все парни были в неё влюблены в нашем классе. Но ты уже, конечно, ни черта не помнишь — старый, лысый и отчаявшийся болван.
Последнее слово порадовало. Это говорило о том, что Артём без злости, а действительно по-дружески переживал за него.
— Сначала простыла — кашель, температура, — продолжал Артём. — Медицина у нас теперь сам знаешь какая. Ерунда, мол, грипп у вас и всё такое прочее. А ей всё хуже и хуже…
Тут он запнулся и уже спокойно глядя в глаза Стасу, продолжил:
— Она уже восемь лет как парализована. Только лежит. Наша маленькая, хрупкая красавица Надя уже восемь лет как не видит ничего кроме своей кровати и комнаты. Вместо того чтобы любить и быть любимой, вместо того, чтобы растить чудесных детишек… И вот теперь ты представь…Как ты смеешь… Ты — здоровый молодой кабан — жаловаться на жизнь?!
Стасу вдруг стало как-то на самом деле не по себе. Это было заметно. Он сжимал и разжимал кулаки, потом стал потирать потные ладони, глаза его бегали из стороны в сторону. Вид у него был растерянный и озадаченный. Видя его реакцию на свои слова, Артём окончательно успокоился и допил, наконец, остававшееся в бокале пиво.
— А вот теперь подумай, — сказал он. — Подумай очень хорошенько.
Стас остановил, наконец, свой взгляд на его глазах. Покачивая головой из стороны в сторону, как бы пытаясь найти нужные слова, он, наконец, ответил:
— Прости, старик. Я и впрямь болван.
Артём улыбнулся и обратился к официантке, которая пришла за пустыми бокалами:
— Девушка, будьте добры ещё по бутылочке.
— Конечно, — лучезарно улыбнувшись, ответила та.
— Думаешь у неё в жизни тоже нет проблем? — говоря об отошедшей на достаточное расстояние официантке, спросил Артём. — Ни ты ни я не знаем что у неё происходит в жизни. Может быть и всё, слава Богу, замечательно. А может у неё горе или беда, но она не теряет надежды и улыбается тебе и мне, этому миру в целом.
— Надя Добролюбова…, - тихо проговорил Стас, грустно глядя в сторону удаляющейся официантки.
*****
Он почувствовал лёгкий хлопок не менее лёгкой ладонью по плечу и обернулся. Большие и красивые зелёные глаза внимательно смотрели на него, улыбаясь вместе с их очаровательной обладательницей. Густые, слегка вьющиеся локоны цвета каштана как волны спускались до плеч. Стас почувствовал что краснеет.
— Стасик, — тихо и ласково произнесла эта маленькая волшебница. — Тебе не сложно будет помочь отнести мне эти карты в кабинет географии, пожалуйста? Я сегодня с Мишей Бочковым дежурная, но его и след простыл… Я буду тебе очень благодарна, — и она вновь наградила его лучезарной улыбкой.
Стас покраснел уже как рак — так во всяком случае ему казалось. Чувствовалось что и девушке было неловко обращаться к нему с такой просьбой, но карты эти были в два раза больше неё — такие вешали над школьной доской, когда рассказывали про разные страны и континенты.
— Конечно, Надя, — отчеканил он и как-то глупо улыбнулся в силу своего смущения. — Я все возьму, а ты только скажи куда их отнести. Плёвое дело.
— Ой, спасибо тебе огромное, — радостно хлопнув в ладоши заулыбалась девушка. Было видно что она почувствовала облегчение, так как такая просьба её саму очень смущала в виду её природной скромности и деликатности. Да и просто элементарного воспитания. — Только я не позволю тебе одному нести, — продолжила она уже несогласным тоном и слегка надула свои губки, — я хоть и маленькая, но сильная. И к тому же дежурная.
Стас улыбнулся и подойдя к кипе огромных карт, вручил девушке самую маленькую. Она ещё какое-то время пыталась протестовать. Чувствовалось что ей вновь становилось неловко и теперь уже она начала краснеть от смущения, но Стас только улыбался ей в ответ и был непреклонен.
— Всё в порядке, Надя. А теперь показывай дорогу.
Подойдя к лестнице, чтобы подняться на этаж выше, они столкнулись со вторым дежурным, от которого за версту несло табаком.
— Ой… — робко вырвалось с уст девушки. Она неловко затопталась на месте, глядя то на Бочкова то на Стаса. — Вот зря тебя побеспокоила, Стас, — и уже обращаясь к дежурному: вот пока ты там куришь и отлыниваешь, твою работу делают другие. Возьми у Валидина карты и пошли за мной.
— Да ладно, — протяжно и нахально протянул неряшливого вида парень. — Он уже несёт. Делов-то. Правда, Стасик?
— Ты сегодня дежурный, — насупив грациозные брови, ответила она за Стаса. — Побежал курить, а меня оставил одну с этими огромными картами. Как тебе не стыдно?
— Чего стыдиться, — нагло ухмыльнулся Бочков. — Всегда лопух найдётся и подкаблучник.
— Да пошёл ты, курилка, — бросил Стас.
— Чего — чего?
— Что слышал! Пошли, Надя. А этот пусть скурится вусмерть.
— Вали-вали, Валидин, — ехидно бросил вслед удаляющимся Наде и Стасу горе-дежурный. — Козлик на верёвочке.
— Не обращай внимания, — не останавливаясь сказала она. — Дурак он, а на них не обижаются. Они уже и так обижены.
— Да всё нормально, — улыбнулся Стас. — Главное ты не обращай внимания.
Тут же оба слегка покраснели от смущения и отвернувшись друг от друга, двинулись по коридору в сторону кабинета географии. Навстречу им неслась, играя в догонялки, группа мальчишек из младших классов. У каждого на школьной курточке красовалась большая красная звёздочка — предмет их гордости. Видимо новоиспечённые октябрята так выплескивали радость и праздновали знаменательное событие в своей жизни. Они пронеслись вихрем мимо Стаса и Нади, едва не сбив с ног миниатюрную и хрупкую девушку.
— Вот ведь шибздики! — грозно крикнул им вслед Стас, а Надя лишь громко рассмеялась и, обняв покрепче карту, двинулась вперёд после непредвиденной остановки.
— Сорванцы, — широко улыбаясь сказала она. — Я люблю детей. Вот закончим школу на следующий год и пойду поступать в педагогический. А вообще воспитателем в детском саду хочу быть.
— Уже точно решила? — спросил Стас.
— Ага, — задорно ответила она и повернув голову, вновь взглянула на него своими большими зелёными, словно изумруды, глазами. Длинные ресницы хлопнули дважды, а улыбка показала ему такие милые две ямочки на её щеках. Стас чуть не споткнулся на ровном месте. — Точно решила. И вообще у меня самой будет много-много детишек.
