А наутро подле штаба клали панов во гробы. Бабу требуют к ответу, отыскали вдовий след... А на речке бабы нету, ведра тут, а бабы нет. Он идет перед народом, невидимый на виду, слово скажет мимоходом, улыбнется на ходу. Либо дедом бородатым с вечной торбой за спиной, а в суме-то, чай, гранаты, будто хлебушко ржаной. Либо бабкой в старой свитке, а под свиткой, будто спит, как младенец малый с виду, громоносный динамит. Либо хлопцем синеглазым, на груди, как птиц, храня окрыленные приказы из далекого Кремля. Либо девкой-домовницей, а под шалью, только тронь, красным солнышком таится флага красного огонь. Либо батькой, либо сыном, либо дочкою с лица — мимо дома, мимо тына, мимо отчего крыльца. Сколько раз меня встречала, а встречать не чаяла, нипочем не уличала, милая, печальная... Если я усну от боли с легкой пулею в груди, не ищи, как ветра в поле, за недолю не суди. И сложи такую песню, будто в мире наяву я, одной тебе известный, невидимкою живу. Я, как суд, иду по свету, чистой правды не тая. Там фашистам веры нету, гибель ждет их там, где я. А в Донбассе, страже зоркой обушком кончая век, вышел к шахте перед зорькой невидимый человек. Как ударил гром по штреку, крепи вечные дробя, не хватило человеку малость смерти для себя. Вышло войско по тревоге на отвалы и валы... Обыскали все берлоги, к штабу дядьку привели. Глянул дядька из-под чуба, вытер бороду рукой, дядька ростом до полдуба. Смотрят немцы: кто такой? Чуют немцы: взятки гладки, дядька на зуб сам остер, только в лоб получишь с дядьки, по рукам видать, шахтер. Вышел к дядьке для почину старый, вроде главаря (генерал, видать, по чину), деликатно говоря: дескать, вам, как диверсанту, жить на свете ровно час, опишите вашу банду, а не то повешу вас. ...Зорька зрела ранним цветом, ветер тронул тополя, над Артемовским Советом флаг германский шевеля. Поглядел шахтер на небо, сдвинул брови и сказал: — Запишите, колы треба, герр вельможный генерал. Сам старенький, незавидный, добре ваше геррство бье, е у мене батька рiдный, та браты у мене е, та сынов с дочками мав, та внучкiв нагодував, та ще кумы, та ще сваты дуже порохом богаты. Та колы писаты кряду, запишить менi — мою всю донецькую громаду,
