всю шахтарьскую семью. Та ще треба записать те, шо ты, собака, тать, и в Донбаси тоби, татю, николы не панувать!.. Не слыхать в полях сражений, в селах улицы пусты, возле складов оружейных бродят тенями посты. А по травам то ли шорох, то ли щебет, то ли речь... Тяжело фашистам порох по ночам в Руси стеречь. Не спасет его средь ночи туча черная дождем, если спички дождь замочит, сердцем порох подожжем. Ходят ходики без стука, у порога бродит кот, плачет бабка возле внука, внуку плакать не дает: — Спи, мой малый, помолчи, воры съели калачи. Нынче мамку взяли воры, деда ищут, бабку бьют... Будет голод, будет горе... Баю-баиньки-баю! А в московской стороне на измученном коне ездит тятька без дорожек, день в бою и ночь в бою, нам помочь пока не может... Баю-баиньки-баю! Слышишь, малый! Ровно в ряд воры в горнице храпят. Тихо, тихо, будто дрема, как прикованный к ружью, ходит дед твой возле дома... Баю-баиньки-баю! Ходит старый у ворот, скоро в горницу войдет. Не поднимут воры веки, не увидят смерть свою. Лягут воры спать навеки... Баю-баиньки-баю! Будет время, помолчи, разведу огонь в печи, чем душе твоей угодно накормлю и напою... Спи, мой тихий, мой голодный... Баю-баиньки-баю! Ты припомни, мать Россия, непреклонная в войне, как сама меня растила, в зыбке сказывала мне: «Если враг с его оружьем — ложью, ядом и огнем, словно змей, тебя окружит, словно вор, вползет в твой дом, стань живучим как вода, негорючим как руда, стань сильнее змей гремучих, не сдавайся никогда! Без сомненья, без опаски по велениям моим стань, родимый, будто в сказке, вражьим глазом невидим...» Не нашел я крепче силы, чем святая сила — гнев. Гнев поднимет из могилы, закалит в любом огне, поведет непобедимо человека за собой через крепость — невидимым, невредимым — через бой. Не считает стен преградой, бронь застав развеет в пыль... В гневе сказка стала правдой, в гневе песней стала быль. Будто вымер пленный Киев в черном пламени-дыму, в переулки городские нет прохода никому. Огневые ветры дуют... ...На горелом пустыре чью-то старую, седую мать пытают на костре. Дюже бабка виновата перед гадами была: бабка смолоду когда-то коммуниста родила. Вырос в битвах невредимый, изо всех душевных сил
