и ответственные. Ты на этот счет не волнуйся.
— Постараюсь.
— Ну, значит, можешь вступать в должность. Да, собственно, тебя с нее никто и не увольнял.
— Простите, не понял…
— Твоя-то фирма, «Арт-плюс», она же цела и невредима. И ты по-прежнему ее учредитель. А одновременно генеральный директор. Вот эта самая «Арт-плюс» и будет основным предприятием в нашей новой структуре.
— Как? — Толик вытаращил глаза.
— Ты недоволен? — сухо спросил Грек.
— Да нет… Я, скорее, удивлен.
— Чем же?
— Ну, фирму же я продал. А Кудрявцев взял… За долги.
— И что?
— Я думал…
— Фирма цела и невредима. Кудрявцев ею больше заниматься не будет. Он не может… В общем, не его это дело. А ты как был учредителем, так и остался. Все это время мы тебя просто не беспокоили. Знаешь, всякие кризисы, дефолты… такая, поверь мне, возня… В общем, этим твоим «Артом» мы потихоньку занимались сами. Тебе там даже кое-какая зарплата за эти годы накапала… Вот, возьми. — Грек достал из кармана и протянул Толику пачку денег.
— Спасибо…
— Не за что. Потом распишешься в ведомости. И налоги не забудь заплатить в конце года. Офис у тебя будет на Арбате. Вот адрес.
Грек бросил на стол кусочек картона с напечатанным на нем адресом и фамилией Толика. «Генеральный директор», — прочитал Боян.
— Кстати… — Грек снова пристально посмотрел на Толика. — Скажи мне такую вещь… А этот Буров, следователь… Ну, который с тобой работал в Ленинграде… Он как вообще?
— Да я его сто лет не видел. Как перестал с Алжиром картинки рисовать, так и все.
— Его же в Москву перевели. Ты в курсе?
— Что-то такое слышал. По тусовке слухи ходят… А, нет, вот откуда. Когда мы с Артемом Лениным занимались, я его искал, Бурова этого. Вот мне кто-то и сказал, что его в Москву взяли, вроде на повышение. Короче, не нашел я его тогда. А потом он мне уже без надобности был.
— Да-да. Конечно. Скажи, а не знаешь, почему его в Москву перевели? Я слышал, у него неприятности были.
— Нет, я не в курсе, — спокойно ответил Толик. — Только он не похож на человека, у которого бывают неприятности. Он сам кому хочешь может неприятности устроить. Такой скользкий…
— Может быть, может быть… Слушай, а с Кудрявцевым он дела не вел случайно?
— По-моему, нет. Не помню…
— Ну и ладно. Спасибо тебе.
— А все-таки, Георгий Георгиевич, то, что он придумал с «ВВВ»… Я Романа имею в виду…
— Что?
— Помните, на даче у вас обсуждали? Подставить Вавилова на связях с наркоманами. На его артистах. Мне кажется, это хиловато будет.
— Нет, Толя, ты не прав. Это он очень даже неплохо придумал. Он вообще мастер придумывать. Смотря как подставить. Можно так подставить, что Вавилов вовек не очухается. А он молодец, конечно, Кудрявцев- то. Молодец. Голова у него есть, это точно…
Георгий Георгиевич Максудов давно уже все решил и спрашивал у Толика о Бурове просто, что называется, для очистки совести.
Совести он вообще придавал чрезвычайно важное значение и старался следовать своему собственному кодексу чести неукоснительно. Когда, волею судеб, приходилось от него отступать, Максудов всегда пытался загладить свой промах, или слабость, или недосмотр, по которому произошло досадное исключение из правил, и делал то, что он называл «добрыми делами», а проще — давал деньги окружающим его артистам, помогал им по мере возможности, решая их мелкие, смешные и нелепые проблемы. Последние несколько лет досадные случаи участились, благодаря чему большинство известных артистов начали просто боготворить Георгия Георгиевича — подарки и денежные ссуды сыпались на них так часто и обильно, что Максудов в их глазах приобрел совершенно уже неземной образ.
Максудов никогда не считал себя бандитом, не сидел в тюрьме и не водил знакомств среди воров в законе. Из-за этого в его работе часто возникали определенные сложности, но в конце концов сила, которую он набрал, и деньги, которые заработал, придали ему определенный вес в уголовном мире, и Грек занял в нем свое место, на которое, в общем, никто другой особенно и не претендовал.
Именно так — «в общем». То есть, насколько ему было известно, никто не точил зуб на глобальный контроль над отечественным шоу-бизнесом, к чему последние годы стремился Максудов.
А для этого и нужно-то было всего ничего — установить контроль над пятью-шестью крупными продюсерскими центрами. Всех остальных, коих в стране бесчисленное множество, можно даже не брать в расчет. Сами прибегут, когда им понадобится что-то интересное — например, кто-то из артистов, входящих в «первый эшелон».
