Чейвынэ с непокрытой головой, с распущенными волосами, в кэркэре [12] медленно подошла к остановившейся нарте и услышала от Кагота:
— Он жив… Провалился под лед в Пилыыне. Собаки, нарта пропала, а вот он спасся.
Амтыт открыл глаза, посмотрел мутным взглядом на жену и прохрипел, выплевывая сьшавшийся в его рот мокрый снег:
— Он меня спас… Он меня вытащил из воды… Он меня спас…
Кагот с Чейвынэ бережно подхватили Амтына и внесли в ярангу, прямо к меховому пологу.
— Раздень его донага, — распорядился Кагот, — дай ему горячего чаю. Как можно больше горячего чаю, оленьего бульону… Я сейчас вернусь.
Кагот отвел упряжку, распряг собак и, наказав Каляне покормить их, вернулся в ярангу Амтына.
Раздетый и раскрасневшийся от выпитого чая Амтыи лежал на ойленьей шкуре и медленно повествовал о случившемся:
— Тьма накрыла меня вместе с холодом… И я тогда подумал: ну все, кончилась моя земная жизнь и сейчас я предстану в другой. Разум смирился с этим, а тело все не хотело умирать — руки и ноги бились изо всех сил, старались вытолкнуть меня на поверхность. Сразу я не почувствовал холода, потом только, когда вода хлынула мне в рот, в уши… Наверное, я уже был там, в других краях, когда Кагот вытянул меня из воды. Я поначалу и не поверил, что еще на земле. Грудь сильно болела и желудок… И-и-и, — простонал Амтын и закрыл глаза.
Кагот попросил всех выйти из полога. Они с Амтыном остались вдвоем. У задней меховой стенки полога ярко горел жирник, заполняя пространство желтым огнем и пахнущим горелым жиром теплом.
— Послушай, Амтын, — заговорил Кагот, — раз уж так получилось, что ты вернулся в мир живущих, нужно подумать о будущем.
— Ты так говоришь, будто жалеешь, что спас меня, — усмехнулся Амтын.
— Я не жалею, — спокойно ответил Кагот. — Наоборот, я все больше укрепляюсь в мысли, что поступил правильно. Пожалеть могут другие…
— Кто же? — тревожно спросил Амтын.
— Внешние силы. Те, кто звал тебя в другую жизнь… Разве ты не слышал зова?
— Не помню… — неуверенно ответил Амтын. — Может, и был зов…
— Был зов, — с уверенностью сказал Кагот, — и тот, кто пренебрег этим, может навлечь на себя гнев богов.
— Да? — в испуге спросил Амтын. — Что же делать? Не возвращаться же, в самом деле, в ту холодную полынью…
— Есть другой путь, — молвил Кагот.
Амтын в надежде посмотрел на него и даже приподнялся на локте на оленьей шкуре.
— Говори скорее — какой путь?
— Ты должен стать другим.
— Как это — стать другим? — с недоумением спросил Амтын.
— Ты должен сменить имя, — продолжал ровным голосом Кагот, — изменить свои привычки, одежду. Ты где ложишься, когда спишь?
— В пологе.
— Я спрашиваю, с какой стороны ложишься с женой — справа или слева?
— Обычно слева, — немного подумав, ответил Амтын. — Чейвывэ у самого полога. Она раньше меня встает.
— Ты должен спать на ее месте, а она — на твоем, — строго сказал Кагот.
Амтыну передалось тревожное состояние Кагота, но он, потрясенный своим спасением, еще плохо соображал и отвечал невпопад.
— А как все остальное?
— Что ты имеешь в виду? — не понял Кагот.
— Все-таки я мужчина, — с некоторой обидой в голосе напомнил Амтын.
— А, ты об этом?
Амтыну показалось, что Кагот усмехнулся, хотя сам он в этом не видел ничего смешного.
— Об этом сам думай… Делай иначе, не так, как привык, — посоветовал Кагот. — Не это главное. Главное сейчас, чтобы твои внешние признаки, поступки, известные людям, изменились.
— Ну как обо всем этом можно помнить? — жалобно простонал Амтын. — Уж лучше бы мне утонуть!
— Не говори так! Раз ты спасся, значит, и воля богов была на это. Те боги, которые хотели твоей смерти, уступили тем, кто помог спасти тебя. Но злые Внешние силы все помнят! Завтра с утра ты уже доджен носить другое имя, — напомнил Кагот.
— Где же мы возьмем новое имя? — беспомощно развел руками Амтын.
— Имя я сам тебе дам, — сказал Кагот, чувствуя, как в груди у него растет что-то большое, радостное, как ветер восторга. — Я тебя нарекаю Амосом! Ты слышишь меня, Амос?
— Слышу, — тихо ответил человек, в изнеможении закрывая глаза, словно обретение нового имени отняло у него последние силы.
Кагот выбрался из полога и сказал собравшимся в чоттагине:
— Здесь больше нет Амтына… Тот человек, который сейчас спит в пологе, носит имя Амос! Запомните, его зовут Амос!
Снег пошел еще гуще, и поднявшийся ветер закрыл все видимое пространство. То темное и тяжелое, что лежало на сердце Кагота с того ясного весеннего утра, когда он лишил жизни старого шамана, ушло, исчезло, унесенное ветром с мокрым снегом.
5
Слабый снегопад и слабый ветер сначала напоминали предзимье в Норвегии, особенно в окрестностях Буннефиорда. Лед, по всему видать, установился крепко, если и будут происходить подвижки и торошение, то до корабля ледовые сжатия вряд ли дойдут.
Однако с конца сентября стало ясно, что здешняя погода ничего общего с норвежской не имеет. С каждым днем усиливался мороз, а белизна, покрывшая окрестности, начинала действовать угнетающе.
Каждый день Амундсен начинал с того, что обходил корабль, проверяя, что на нем делалось, потом спускался на лед. Сундбек закончил сборку мареографа — прибора для регистрации колебаний уровня моря. Собачник был великолепен. В этом надежном и теплом убежище собакам не страшны ни ураганные пурги, ни жестокий мороз.
Работы по подготовке к зимовке подходили к концу.
Амундсен понимал, что научные результаты его экспедиции без точных сведений о коренных жителях этой земли будут неполными, поэтому пора было всерьез подумать об экспедиции Свердрупа в глубинные районы чукотской тундры. Вторая группа должна будет попытаться достичь Нижне-Колымска и отправить
