короткие веселые фразы, которые не мог заглушить треск машины.
Риппл чувствовала, что он просто пытался ее развлечь, зная, что сердце девушки разрывается от тревоги. «Как это мило с его стороны, – думала она. – Так непохоже на поведение большинства мужчин. Или я к ним несправедлива?»
Молодой человек, в сущности, беспокоился точно так же, как сама Риппл, о том, чтобы она вовремя вернулась и могла выступить как следует. Впервые за много лет она вновь почувствовала то, к чему привыкла до того дня, как ей исполнилось пятнадцать лет, – искреннюю дружбу товарища ее детских игр. Она прислушивалась к знакомому ласковому звуку его голоса. Даже в столь напряженный момент он действовал на нее успокаивающе.
– Какое счастье, что мы проезжали по этой боковой дороге! – выкрикивал Стив. – Возвращались так рано… А я ругался и все проклинал! В Брукленде, знаете, нас ожидала неудача.
– Что случилось, Стив?
– А! Слишком мокро… Вы знаете, что у нас был ливень рано утром. Все залило… Вода стояла по всему этому проклятому треку… Он был непригоден для испытаний, так что я только сделал несколько кругов, ругаясь и проклиная… Страшно досадно, что мне не удалось выполнить то, ради чего приехал… Парней, которых я хотел повидать, тоже там не было. Полная неудача! Я ушел и ждал, пока меня доставят обратно в город, и всю дорогу у меня было плохое настроение. Это к лучшему, Риппл!.. Теперь я не могу пустить ее скорее, как раз здесь. Но подождите, тут небольшой подъем! Долой эту телегу с сеном!.. Где мы действительно пойдем как следует, так это немного дальше Пэтни-Хиса… Это, конечно, Кингстонский холм… Вы знаете, полицию в Кингстоне все знают… Только бы нас там не задержали!
– О, Стив!
Они проехали мимо башни с часами. Их черные стрелки на белом циферблате показались Риппл кинжалами, вонзившимися в ее замирающее сердце. О, Стив!
– Не беспокойтесь, мы справимся!
– Мадам, я опять звонила, чтобы мисс Риппл прямо пришла в театр, как только появится, и они позвонят сюда и скажут, когда она выедет. Уже десять минут седьмого…
Вперед, вперед, во весь опор вперед – в город! Кажется, в Кингстоне, знаменитом своими муниципальными порядками, Риппл обнаружила, что ее волосы растрепались и шпильки выскочили. Теперь вся их масса рассыпалась свободно, как волосы Ариадны, и развевалась по ветру, как темный шарф. Что-то сильно дернуло ее за волосы. Ей пришлось высвободить прядь, прихваченную застежкой на перчатке Стива. Город вырастал им навстречу. Город – наконец-то!
Позже, значительно позже, она узнала, что значила эта поездка для Стива: он подвергался в пути значительно большему риску, чем когда бы то ни было в Брукленде. Много времени спустя ей рассказали, что эта замечательная машина оказалась способной почти на чудо. В тот день Риппл только смутно, слепо чувствовала, что Стив очень уверенно ведет мотоцикл. Ей уже приходилось слышать, что хорошему водителю все удается и он всегда знает, где проехать. Так оно и было. Но Риппл, которая меньше, чем любая другая женщина, смыслила в технике, не знала, что Стив каким-то особым чутьем уже за пятьдесят ярдов предвидел возможные препятствия.
– Ну, – весело крикнул он ей, – кажется, показался Эмбенкмент. Я люблю это место.
Они понеслись по Эмбенкменту. Для Риппл это была развертывающаяся серая лента, оживленная с одной стороны деревьями, чайками и баржами.
– Прямо к театру, а?
– Пожалуйста, – попросила Риппл. Мотоцикл помчался по Савой-стрит, Осторожно, но быстро, Стив объезжал огромные толпы лондонцев, направлявшихся к себе домой, к остановкам автобусов или на станции метрополитена. Риппл казалось, что вся эта масса народу старалась помешать их продвижению. У многих, видимо, хватало времени, чтобы бросить любопытный взгляд на мотоцикл, все еще блестящий, несмотря на брызги грязи, на испачканного седока и его растрепанную пассажирку с беспорядочно развевающимися волосами.
Стив, казалось, ничего не видел, кроме какой-то точки прямо перед собой. Потом, когда со дня их поездки прошло уже много времени, он смеясь говорил Риппл:
– Как хорошо, что вы не знали, как я тогда рисковал! Добраться с той стороны Эшера до Ковент-Гардена меньше чем за полчаса! Это совсем недурно! Вы знаете, что было пять минут восьмого, когда мы проезжали по Стренду?
– Это было ужасно – ехать по Стренду, – подтвердила Риппл. – Я думала, что этот толстый полисмен будет стоять вечно, как памятник Нельсону. Я сидела и старалась загипнотизировать его спину.
– К счастью, это был мой приятель, – добавил Стив, – Лучше не рассказывать никому, за какое время мы доехали. Могу вам сказать, что я не хотел бы повторить такое. В последний момент в этой сутолоке мы были близки к катастрофе, и я думал, что нам обоим несдобровать!
Миновав Стренд, мотоцикл Стива въехал на боковую улицу. Далеко вдоль нее тянулся хвост очереди – люди стояли на мостовой, сидели на складных стульях, прислонялись к стене театра, толпились тесно, как сардинки в банке (так добродушно шутили они сами), жевали бисквиты или шоколад – весь их обед в тот вечер. Они ждали, пока откроются двери театра, ждали уже долгие часы.
– Смотрите! – воскликнула взволнованная Риппл. – Посмотрите, какая толпа ждет выступления Мадам в «Русалочке»!
Вот и вход, такой романтический, по рассказам и воспоминаниям, такой суровый и простой на вид! Артистический подъезд.
Стив остановился. Риппл показалось, что он помог ей выйти из коляски мотоцикла точно так же, как если бы она была ребенком, которого вынимают из детской коляски. Растерянная, она услышала его голос, быстрый, как горный ручей, стремительно несущийся вниз.
– До скорого свидания, бесценное мое дитя. Скоро увижу вас из первого ряда! Теперь мне нужно мчаться обратно к Паркеру, затем к половине девятого переодеться и взять дома свой билет. И слушайте, Риппл! Я говорил утром, что не смогу вернуться обратно к вашему первому выступлению. Но дело в том, что если бы даже в Брукленде все прошло отлично, я все-таки собирался вернуться как можно раньше. Я так же волнуюсь, как и вы, хорошо ли пройдет сегодняшний спектакль. Я так же, как и вы, доволен, что нам удалось приехать вовремя. Желаю удачи, дорогая!
