Гайд-парка.
— Кровавое преступление самоедов-большевиков!
— Гибель наших летчиков в стране людоедов!
— Страшный костер на льду!..
Кричали газетчики.
Хмель несколько прошел у профессора, и он шагал мрачно, все более и более бледнея при выкрике каждого заголовка телеграммы.
— Вы заметили, сэр, — попытался занять его Пашка, — сколько полицейских сегодня кругом?
— Да, много, — ответил Монд.
— Чрезвычайно много, и кругом, вы посмотрите только… вон там целая толпа…
Но в этот момент в воздухе свистнул аркан, и в голове Пашки все помутилось. Страшная петля затянула его горло.
Он упал и почувствовал, что его волокут по траве.
Больше сообразил Рокамболь: он сжал ременный аркан зубами и перекусил его.
Полузадушенный Пашка сел.
— Узнали, — сказал он, — бежим…
И, перешагнув через испуганного Монда, Пашка и его зверь побежали изо всех сил.
— Ату его! — кричал весь парк. Десятитысячная толпа гналась за ними.
— Рокамболь, лезь в авто! — крикнул на бегу Пашка, догоняя пустой автомобиль. — Гоп! — и, выбросив шофера, он сам сел на его место.
Машина неслась, как бешеная.
— Лови! — кричал весь Лондон.
— Лови! — кричали в небе воздушные полицейские.
— Лови! — кричали клерки, высовываясь из окон домов и бросая в автомобиль лампы и конторские прессы.
Автомобиль мчался, как собака с зажженным хвостом, и изворачивался, как угорь.
Но вот площадь…
Проклятье! все выходы ее, очевидно, нарочно забиты автомобилями.
— Ура! — закричал тогда Пашка.
— Фрр! — подхватил медведь, и полным ходом автомобиль влетел на движущуюся лестницу, ведущую в подземную железную дорогу.
— Автомобиль! — вскричал кассир, думая, что уже началось светопреставление. Но это был действительно автомобиль. Два черных клубка соскочили с него, а сама машина со стоном и грохотом врезалась в стенку.
— Лови! — кричала толпа, наполняя все подземелье, — лови медведя. Лови самоеда. Лови изменников…
— И тесно же, братишка, — говорил Пашка Рокамболю, прицепившись под вагоном железной дороги. — Тесно и темно. Едем мы с тобой, прямо тебе скажу, не как баронеты, а не иначе как ездили в 1918 году. Хорошо, что хоть мешков с нами нет. Ездили мы, Рокамболь, тогда с солью, и так привыкли, что сидишь на буферах, а сам в двадцать одно играешь. А тут не сыграешь, во-первых, потому, что темно, а в- последних, карт ты, зверюга, не понимаешь никаких…
— Лови!.. — кричал в это время подземный, надземный и воздушный Лондон.
…………………………………
В доме нового баронета было печально.
— И этот был изменником, — сказала, входя в комнату, Сусанна Монд.
— О, Роберт, — плакал в кухне негр. — Я не получил твоего письма. Кто спасет и меня, и других от страшного «трижды восемь». Мои новые друзья, вероятно, уже погибли. О, когда же пробудится Англия, у которой украли сон!
ГЛАВА 28
О том, как Словохотов неожиданно избавился от беды, НЕ ИЗБАВИВ ОТ НЕЕ СВОЕГО ТОВАРИЩА
— Рррр… — И медведь с открытой сине-серой пастью влез в комнату Сусанны.
— Здрасте, — сказал, прыгая за ним, Пашка. — Стенка у вас без всяких удобств, прямо почти оборвал. Выпей, баруха.
— Тарзан! В такой час вы в моей спальне! — сказала Сусанна.
— Дело в том, что я хочу спать. Ведь я не привитой. Принесите вина, барышня.
— Эй, Рокамболь, проводи госпожу баронетку до буфета.
Через несколько минут Сусанна сидела за туалетным столом, превращенным Пашкой в обеденный, против него и медведя…
— Пей, Сусанночка, пей, дорогая, не отставай от четвероногого. Ну, и жизнь у вас! Я в ящике с метлами сидел до вечера. Колючие, стервы… Хорошо, хоть медведь под головой. Пей, дорогая, ты у меня хорошая, выпей, детка, еще одну пудреницу.
Сусанна пила и пила. Она боялась матроса с его горящими глазами и медведя, который уже слез под стол и пил крепкое вино прямо из умывальной чашки.
В комнате становилось весело. Сусанна была пьяна и, сидя на столе, пела под граммофон, заведенный Пашкой в углу комнаты. Ей казалось, что потолок над ней ходит, как паруса.
Пашка плясал в паре с Рокамболем.
— Пашка, — вскричал Хольтен, вбегая в комнату, — что у вас тут за кронштадтское восстание? Дом окружен полицейскими собаками и уже окопан траншеями, а ты пьян, как…
— Даешь крышу, — отвечал ему Пашка. — Лезем, Рокамболь, укрепимся, пока наши не подойдут из Астрахани.
И медведь, и его хозяин прыгнули в окно.
— Держите! — воскликнула Сусанна, бросая вслед беглецам какой-то флакон. — Держите! Самоеды бежали.
— О, дорогая, — ответил ей Канолив, влезая в комнату по приставленной лестнице, — я сейчас поймаю его и отомщу. Любите те ли вы меня?
Но с крыши вдруг раздался выстрел, один, другой, третий.
— Они отстреливаются, — простонала женщина. — О, мой Тарзан! — И она зарылась с головой в подушки кровати.
Между тем Пашка и Рокамболь печально сидели на крыше.
Над ними висели в воздухе аэропланы, все улицы были залиты народом.
— Не уйдем, — печально сказал Пашка, — ну, попугаем.
И он бросил вниз еще несколько электрических лампочек, найденных в бельевой корзине на крыше.
Атакующие ответили беглым огнем и пошли на приступ.
— Сдаетесь ли вы, мистер? — кричали с воздуха.
— Никогда! — ответил Пашка.
Струя воды была ему ответом. Несколько пожарных частей города заливали крышу мощными потоками воды из насоса. Вода поднималась и наполняла плоскую крышу, со всех сторон окруженную балюстрадой.
Тщетно Пашка рвался к краю — напор воды сбивал его, задыхающегося, на середину.
Воды было уже столько, что приходилось плавать. И Пашка плыл, сидя на спине Рокамболя. Со всех сторон к дому были приставлены пожарные лестницы, и одновременно с аэростата сбросили сеть.
Пашка был пойман.
Рокамболь еще бился.
Раз! раз!.. рвал он сеть когтями и вдруг вырвался, быстрым прыжком соскочил на соседнюю крышу,
