Придя домой, Виктор снял куртку и швырнул ее на стул в прихожей. Небрежно брошенные в угол калоши задели стоявший там зонтик, который с шумом упал. Виктор не потрудился его поднять.
Он прошел в гостиную. Мариша сидела за столом, зарывшись в груде открытых книг. Склонив голову набок, она что-то старательно писала, время от времени в раздумье кусая карандаш. Василий Иванович, пристроившись у окна, увлеченно вырезал деревянную шкатулку. Ася возилась на полу с осколком разбитой вазы, в который были собраны опилки, картофельные очистки и шелуха от семечек.
— Ужин готов? — резким тоном поинтересовался Виктор. Мариша выпорхнула из-за стола навстречу Виктору и заключила его в свои объятия.
— Нет… не совсем, дорогой, — извиняясь, проговорила она. — Ирина была занята, а мне к завтрашнему дню необходимо подготовить этот доклад, поэтому…
Виктор раздраженно отбросил руки Мариши и вышел из комнаты, хлопнув дверью. По слабо освещенному коридору он направился к Ирине в комнату. Открыв дверь без стука, Виктор увидел Ирину, стоявшую у окна в объятиях Саши; они целовались. Отпрянув от Саши, Ирина вскрикнула, задыхаясь от негодования:
— Виктор!
Не говоря ни слова, Виктор повернулся и захлопнул за собой дверь.
Он вернулся в гостиную и принялся орать на Маришу:
— Почему, черт возьми, кровать в нашей комнате не заправлена? В конце концов, мы живем не в свинарнике. Чем ты занималась весь день?
— Но, дорогой, — залепетала Мариша. — У меня… у меня были занятия на рабфаке, затем я ходила на собрание в Ленинскую библиотеку н на заседание редколлегии нашей стенгазеты. К тому же, еще этот доклад по электрификации, который я должна прочесть завтра на собрании кружка. А поскольку я ничего не знаю по этому вопросу, мне пришлось перерыть гору литературы…
— Ладно, тогда сходи посмотри, можно ли что-нибудь быстро разогреть на примусе. Я хочу, чтобы меня кормили, когда я прихожу домой.
— Хорошо, дорогой.
Собрав поспешно книги, Мариша понеслась на кухню, прижимая к груди стопку тяжелых томов. В дверях две книги выпали у нее из рук. Мариша с трудом наклонилась, подняла их и выскочила из комнаты.
— Почему ты не устроишься на работу? — обратился Виктор к отцу.
— А в чем, собственно, дело, Виктор? — спросил он.
— Ни в чем. Абсолютно ни в чем. Просто глупо повесить на себя ярлык неработающего буржуа и находиться постоянно под подозрением.
— Виктор, мы давно с тобой не спорили о наших политических взглядах. Но если ты так настаиваешь, то тогда слушай: я никогда в жизни не стану работать на твое правительство.
— Но ты, отец, конечно, уже не надеешься на то, что…
— Я не желаю говорить о своих надеждах с членом партии. А если тебя обременяют расходы…
— Нет, отец, дело не в этом.
В гостиной появился Саша, собравшийся уже уходить и направляющийся в прихожую. Он попрощался за руку с Василием Ивановичем и, погладив по голове Асю, вышел из комнаты, не обращая никакого внимания на Виктора.
— Ирина, мне нужно поговорить с тобой, — окликнул Виктор сестру.
— Я слушаю, — отозвалась Ирина.
— Мне бы не хотелось, чтобы нас кто-нибудь слышал.
— Ничего страшного, пусть отец тоже послушает то, что ты хочешь мне сказать.
— Хорошо, так и быть. Меня беспокоит этот человек, — пояснил Виктор, указывая на только что закрывшуюся за Сашей дверь.
— Что так?
— Я надеюсь, ты оцениваешь всю сложность ситуации.
— Нет. О чем это ты?
— Ты понимаешь, с каким человеком ты находишься в любовной связи?
— Это не просто любовная связь. Мы с Сашей помолвлены.
Виктора передернуло, он открыл было рот, но не нашелся что сказать. Затем, стараясь не терять самообладания, он произнес:
— Ирина, это совершенно невозможно.
Ирина смотрела прямо в глаза Виктору; ее взгляд выражал угрозу и презрение.
— Неужели? Это почему же?
Виктор склонился к Ирине, уголки его рта подергивались.
— Послушай, — сказал он, — не пытайся что-либо отрицать — это бесполезно. Я прекрасно знаю, что представляет собой этот твой Саша Чернов. Он напрямую задействован во всевозможных контрреволюционных заговорах. Это, конечно, меня не касается, и я буду держать язык за зубами. Но скоро об этом узнают мои товарищи по партии. Ты же понимаешь, что грозит таким парням, как он. Неужели ты думаешь, что я буду спокойно смотреть, как моя сестра выходит замуж за контрреволюционера? Ты представляешь, каким образом это может сказаться на моей партийной репутации?
— Ты и твоя так называемая партийная репутация -— мне столь же безразличны, как дерьмо кошачье, — заявила Ирина.
— Ирина! — вмешался изумленный словами дочери Василий Иванович. Виктор обернулся в его сторону.
— Объясни же хоть ты ей! — взревел Виктор. — Эта семья тяжелым бременем ложится на мои плечи и мешает мне жить. Можете провалиться ко всем чертям, если вам так этого хочется, но вам ни за что не удастся потащить меня за собой!
— Успокойся, Виктор, — тихо произнес Василий Иванович, — ни ты, ни я не можем здесь ничего поделать. Твоя сестра любит этого человека. Она имеет право на личное счастье. Бог свидетель, за последние годы Ирина видела не очень-то много хорошего.
— Если ты так боишься за свою партийную шкуру, — заявила Ирина, — то я могу покинуть этот дом. Мне хватит того, что я зарабатываю. Голодать, получая то, что твои красные кружки называют прожиточным минимумом, я могу и одна! Если бы не отец с Асей, я давно бы уже ушла!
— Ирина! — взмолился Василий Иванович. — Только не это!
— Другими словами, — обратился Виктор к сестре, — ты не собираешься бросать этого глупого мальчишку?
— И к тому же, — выпалила Ирина, — я не собираюсь говорить о нем с тобой!
— Ну и хорошо, — рассудил вслух Виктор. — Мое дело — предупредить.
— Виктор! — взмолился Василий Иванович. — Ты же не причинишь Саше никакого вреда, правда?
— Не беспокойся, — съязвила Ирина, — он ничего ему не сделает. Это бы слишком скомпрометировало его партийную репутацию.
Встретив на улице Ваву Миловскую, Кира с трудом узнала ее. Вава сама робко подошла к Кире и пробормотала:
— Как дела, Кира?
На голове у Вавы была не чищенная уже несколько дней старая фетровая шляпа, переделанная из отцовского котелка с оборванными полями. Темный локон небрежно спадал на правую щеку Вавы, ее губы были неровно накрашены поблекшей помадой с фиолетовым оттенком, носик Вавы блестел, а в ее тусклых глазах сквозили усталость и безразличие.
— Вава, я так давно тебя не видела. Как ты живешь?
— Я… Я, Кира, вышла замуж.
— Да ну… Поздравляю! Когда?
— Спасибо. Две недели назад. — Глаза Вавы избегали прямого взгляда. — Я, мы… мы не устраивали большой свадьбы и никого не приглашали. Присутствовали только самые близкие. Дело в том, что мы венчались в церкви, и Коля не хотел, чтобы об этом знали в учреждении, где он работает.