– Да не было никакого огурца! – здоровяк снова толкнул его локтем.
– X… хорош руки р'спускать!
С этими словами Чарли пнул обидчика по щиколотке. Одноглазый бармен исчез под прилавком в поисках своей миротворческой дубинки. Уилл выл как портовая сирена и лупил себя кулаками по голове.
– Ой! – раздался у него в ушах голос Барри. – Прекрати, шеф!
В это время лодочники уже тузили друг друга. Одноглазый бармен перемахнул через стойку – трудно было ожидать такой прыти от калеки с деревянной ногой. Уилл бросился вперед, опрокинул стол и окатил обоих грогом. Бармен взмахнул своей дубинкой, но зацепил лишь даму в соломенной шляпке.
– Убирайся из моей головы! – орал Уилл. Здоровяк-барочник отвесил Чарли очередного тумака, но тот почему-то замахнулся на Уилла.
– Берегись, шеф! – крикнул Барри. – Ниже голову!
Уилл пригнулся, и кулак малыша Чарли просвистел как раз у него над головой.
– Ты видишь, сколько от меня пользы? – Барри едва успел произнести эти слова, когда трехногий табурет, пролетев по воздуху, сбил Уилла с ног, и тот приземлился как раз на свой узел.
– Думаю, нам пора в путь, шеф, – продолжал Барри. – Заглянем в пару местечек, встретим кого надо… ну и так далее.
– Вылезай! – простонал Уилл и принялся чесать пальцем правое ухо.
– Не могу, шеф. Необратимые последствия и все такое прочее. Но я тебе не помешаю. Места мне надо всего ничего.
Одноглазый бармен как раз примеривался, чтобы огреть Уилла своей деревяшкой, но желающих почесать кулаки об него самого оказалось больше.
– Нам пора убираться, – заметил Барри. – Только не забудь узел с нашим добром и трость мистера Рюна.
Уилл поспешно повиновался.
Вокруг уже вовсю свистели кулаки, удары сопровождались отборной бранью. Барочник молотил барочника, матрос – матроса, сборщик помета, о которых мы уже говорили, – сборщика помета. А странствующий епископ, который ошибся дверью, отвесил пинка моряку, который волей судеб носил прозвище Папа Римский.
Тем временем виновник потасовки прокрался к выходу и удалился с поспешностью, которая сделала бы честь самому мистеру Рюну.
ГЛАВА 16
Ну вот, – объявил Барри. – А теперь скажи мне спасибо – за то, что выбрался из столь беспокойного места невредимым.
– Я не хочу больше с тобой разговаривать, – огрызнулся Уилл. – И вообще, тебе нечего делать у меня голове.
– Простите, сэр, – произнес джентльмен, стоявший за прилавком магазина Эспри, увидев в зале потрепанного незнакомца.[64] Джентльмен за прилавком не был настоящим джентльменом. Это был автомат – правда, не имеющий почти ничего общего с жутким черноглазым сатанинским автоматом, источающим ужасный запах. То была прославленная дорогая элегантная модель – «Бэббидж-1900».
– Простите, сэр, – повторил автомат.
– Ничего, – ответил Уилл. – Я говорил не с вами.
– Как вам угодно, сэр. Что желаете?
– Карандаш, – проговорил Уилл. – Хорошо заточенный.
Лавка Эспри – шикарный магазин. Он всегда был шикарным и останется таковым. Он расположен в центре Мэйфер, в блистательном торгового центре, где можно увидеть фарфор и серебро, старые книги и чемоданы, холст и хрусталь, пистолеты, пастель и пастилки, и какие угодно стильные автоматы на втором этаже. В магазине Эспри прекрасно все, особенно карандаши.
– Разумеется, сэр, – произнес одетый в ливрею джентль-мен-на-службе-у-джентльмена, ибо это и был он.
– Погоди, шеф, – сказал Барри, – зачем тебе карандаш?
– Хочу сунуть его в ухо и вытащить тебя оттуда.
– Простите, сэр?
– Я не вам, – объяснил Уилл. – Просто продайте мне карандаш, пожалуйста.
– Вы желаете поковырять им в ухе, сэр?
– У меня там застрял чужеродный предмет.
– Тогда, наверно, вам лучше обратиться к хирургу, сэр. Чтобы не подвергать себя риску и не нанести себе серьезных телесных повреждений.
Уилл скорчил зверскую рожу.
– Просто продайте мне этот чертов карандаш.
– Как желаете, сэр. Упаковать покупку?
Гримаса Уилла стала еще более зверской.
