из-под себя выпрыгнул, даже пару твоих фотографий достал. Ты на них жутко красивая. А что до фотомоделей… Все это мы уже проходили. Такого типа баб интересует исключительно кошелек, способный перегородить тротуар.
Ничего себе комплимент – “жутко красивая”! Издевается? Да, вроде, нет, не похоже.
Может, я действительно свихнулась и во всем вижу только плохое? Может, именно поэтому плохое ко мне и липнет? Когда мы с бабушкой ходили на рынок, она никогда не следила за стрелкой на весах и не пересчитывала сдачу. “Аллочка, запомни, - говорила она, - обманывают только тех, кто внутренне готов быть обманутым. Тех, кто в любом человеке видит обманщика”. Я презрительно фыркала, но меня постоянно обвешивали и обсчитывали. Бабушку – я проверяла – никогда.
- И где… он? – небрежно поинтересовалась я.
- Как где? – удивился Петя. – В банке. А ты думала? Солдат спит, служба идет? Не-ет! За всем глаз да глаз нужно. Он и так с тобой все запустил. Пойдем лучше, я тебя с собаками познакомлю. Любишь собак?
С Лоттой мы быстро подружились. В конце концов она даже дала мне лапу без всякой просьбы – по своему собственному почину. Спрайт же оказался совершеннейшим отморозком. Короткая цепь скользила по длинной проволоке, протянутой по земле вдоль всего двора. Завидев меня, он начал хрипло лаять, взрывая лапами землю, – прямо боевой конь! – и вращать налитыми кровью глазами. Настоящая андерсеновская собака.
- Мы его днем даже с цепи не спускаем, - сказал рыжий страж ворот Гена. – Так по проволоке и бегает. Только ночью даем побегать недолго. Жуткий людоед, никого, кроме меня, не признает. Ну, я его из соски выкормил.
Петя уселся на веранде с кроссвордом, а я отправилась бродить по участку, стараясь держаться вне зоны досягаемости свирепого Спрайта. Лотта скакала вокруг меня, периодически пихая мокрым носом под локоть: давай, мол, побегаем, чего ты ползешь, как раненая черепаха?! Так мы добрались до озера.
Сначала мне показалось, что владельцы дач поделили всю прибрежную полосу, оставив середину водоема нейтральной зоной. Сколько хватало глаза, в воду тут и там уходили ограды, где на пять метров, где и на все десять. Почти как на сочинских ведомственных пляжах. Но, приглядевшись, я поняла, что слева не соседний участок, а совершенно ничейный бережок, поросший густыми кустами. А за ними – дорога, по которой мы приехали.
Интересно, а что это я так старательно ее рассматриваю? Или бежать надумала?
Да нет, на всякий случай. Честное благородное!
День тянулся, как резиновый.
Прибыла Катерина с двумя дорожными сумками. Заслышав ее пронзительные вопли, я сразу вспомнила, что так и не подумала об обеде.
Сейчас начнется, вздохнула я. Но ничего не началось. Катюша, похоже, сама о трапезе забыла, исполненная предвкушения примерок. Я ничего хорошего от этой процедуры не ждала, но оказалась приятно удивлена. Все вещи были красивые, явно дорогие и вполне приличные. Даже джинсы. А главное, сидели, как влитые. Просто чудо! Сколько я мучаюсь, когда хочу что-нибудь купить. А все из-за нестандартных габаритов. Мало того, что все длинное, так ведь то, что хорошо сидит на бедрах, велико в талии, а то, что в талии нормально, не налезает на круп. Хоть на резинке все покупай. Хотя у Катерины, похоже, та же проблема, наверно, знает “грибные места”.
Вечерних туалетов, разумеется, не было, а вот все, что нужно для “фазенды”, Катя купила. В одной сумке упакованные в яркие пакеты лежали джинсы, шорты, бриджи, майки и топики, сарафан, широченная пестрая юбка, белье и даже купальник. Конечно, надо прожить в Питере еще лет десять, чтобы расстаться с сочинскими привычками и вздумать купаться при температуре воды ниже +23 градусов. Но позагорать вполне можно. Еще в сумке были два симпатичных кашемировых свитерка и серый пушистый кардиган. Из другой Катерина вытряхнула кроссовки, мягкие домашние тапочки, “шлепки” на пробковой подошве и остроносые кремовые “мульки” на невысоком каблучке.
- Вот, - довольно сказала она, оглядывая поле боя. – Кажется, все. Еще в пакете разные там щетки, фен, кремы, шампуни. Петя наверх понес. Косметику вот только не знала, какую покупать. Забыла спросить. Пришлось взять один “Ланком”. Попросила подобрать набор для рыжей. Не понравится – сидите некрашеная.
Я сделала вид, что вынуждена смириться, а жадное сердечко против воли подпрыгнуло. Да я даже в относительно состоятельный период покупала максимум “Макс Фактор”, потому что милая бурая зверюшка шептала: нечего выбрасывать деньги на всякую ерунду. Правильно говорят: самый страшный зверь на свете – это жаба. Сколько людей задушила!
Довольная, домомучительница убежала, даже забыв допросить меня на предмет обеденного меню. Пришлось давиться рыбной солянкой. Впрочем, куриные котлеты были очень даже ничего. А мусс из ананаса – просто объедение.
После обеда Петя устроился поспать на веранде. Я смотрела, как он пытается поудобнее расположиться в крошечном для его богатырского торса шезлонге, и мне почему-то стало его жаль. Большой и бестолковый, как слоненок из мультфильма про тридцать восемь попугаев. Хотя с чего я взяла, что бестолковый? Нормальный парень. Разве он виноват, что вымахал таким огромным? Вот он, стереотип: раз здоровенный и бритый, значит, тупой ублюдок.
Я отправилась на экскурсию по дому. В пристройке, видимо, жили Катя, Толик, Гена и Петя. Туда я не пошла. На кухню заглянула мимоходом, но Катерина тут же потребовала меню на ужин. Чтобы отвязаться, я заказала “рыбу без костей, а остальное – на ваш вкус”. Нет, роль хозяйки или почетной гостьи, хотя и имела свои плюсы, все же не слишком меня привлекала.
Сначала я поднялась наверх.
Кроме моей комнаты там были еще три. Две – почти точные копии моей, только одна в зеленых тонах, а другая – в желтых. Желтая комната, судя по идеальному порядку, была необитаемой, в зеленой, кажется, кто-то жил. На стуле висел серый мужской свитер, дверца шкафа была приоткрыта, а на тумбочке лежала стопочка книг в бумажных обложках. Для хозяйской спальни келья была слишком уж спартанской. Может, тут обитал Алексей?
Третья, то есть четвертая, комната была самой большой. И тоже в зеленых тонах. Ничего лишнего. Широкая кровать под пушистым покрывалом, тумбочка, пара кресел, шкаф. На тумбочке - небольшой японский телевизор. В ванную я заглядывать не стала, спустилась вниз.
На первом этаже, кроме кухни и холла был еще небольшой кабинет, он же – библиотека. Письменный стол, на нем телефон, компьютер. А по стенам – полки с книгами. С одной стороны - в легких жанрах, с другой что-то техническое и финансовое, даже на иностранных языках. Еще я заметила книги по истории, духовную литературу и классику. Надо сказать, что Библию, к стыду своему, я читаю нечасто, а классикой за институтские годы объелась настолько, что только последние года два потихоньку начала ее перечитывать. И открывать столько нового! Ну что семнадцати-восемнадцатилетним соплякам Наташа Ростова или князь Мышкин? Давно вымершие идиоты. Зато сейчас читаешь и понимаешь: а ведь это все про меня!
Но сейчас читать про себя не хотелось. Поэтому я выбрала Акунина. В углу стояла мягкая кушетка, куда я и завалилась с книжкой. Вообще-то Акунина я люблю, и даже не столько приключения бравого сыщика Эраста Фандорина, сколько книги о монахине Пелагии. Но сегодня мне никак не удавалось перенестись в патриархальный Заволжск, потому что некие неприятные мысли то и дело выдергивали меня в настоящее.
Во-первых, о Лене Ладыниной. Во-вторых, о Герострате. А в-третьих, о них обоих. Неужели Антон прав? Неужели Корнилов действительно с ней спал? Потому что в данном случае “был знаком” – просто изящный эвфемизм. Нет, сам факт постельного приключения, как эти ни прискорбно, меня мало трогал, но вот то, что она узнала обо мне… От него? Или все-таки нет? Но на каком голубом глазу говорил, что не знаком с шефовой супругой!
Сделав еще пару попыток сосредоточиться на поисках убийцы белых бульдогов, я запихнула книжку под подушку.
Что мировая литература посоветует книжному червю Алле Мартыновой? Ну, имеются два основных варианта. Доведенная мерзким гадом буквально до ручки, несчастная дамочка бросается в объятья прекрасного принца и живет с ним счастливо, пока смерть и так далее.
