Сосредоточившись, я попросил ее позволить уйти девушке, и разрешил попугать парней. Глаза Джинни расширились, когда она услышала из моих уст змеиную речь, однако она не заставила себя ждать, когда я позвал ее. Бут и его приятели отступили к стене, побледнев от страха.
— Джинни, иди сюда, — ровно сказал я. Девушка, дрожащими пальцами стягивая на груди остатки блузки, тщетно пытаясь прикрыться, заторопилась ко мне, с опаской косясь на змею. — Подбери палочку, — сказал я ей, не убирая своей, нацеленной на них. Джин, послушно наклонившись, подхватила свою палочку и спряталась за моей спиной. — Экспеллиармус максима, — приказал я, и палочки всех троих рейвенклошек вылетели из их рук, и поплыли ко мне. — Ну что, хочешь кровавой мести, или просто сообщить о них деканам? — поинтересовался я у девушки.
— Не надо, — всхлипнула она. — Их ведь исключат…
— А ты хочешь после этого продолжать видеть их здесь? Джин, да он тебя почти изнасиловал!
— Я н-не собирался ее н-насиловать! — выкрикнул Бут, дрожа, когда моя кобра метнулась к нему, грозно шипя. Однако змея не тронула, лишь угрожающе покачивалась рядом, раздувая капюшон. — Я бы т- только п-потискал…
— Драко, не надо… — тихо пробормотала она, поглаживая меня по плечу. Я сдался.
— Еще раз увижу тебя ближе, чем в трех метрах от нее, Бут, и ты легким испугом не отделаешься, — прорычал я. — Я тебе голыми руками кишки на голову намотаю. Я ясно выразился?
— Д-д-да, — отозвался он. Его дружки тоже, на всякий случай, закивали.
— Пошли вон, — с презрением бросил я.
По стеночке, по стеночке, все трое протиснулись мимо змеи, и опрометью кинулись прочь по коридору, подвывая то ли от страха, то ли от облегчения. Я мрачно фыркнул им вслед, и обернулся к дрожащей, испуганной девушке, все еще прячущейся за мою спину.
— Фините Инкантатем, — проговорил я, мимоходом указав на змею. — Ты как? — спросил я Джинни, развязывая завязки своей мантии. Она кивнула, пряча глаза, и все еще безуспешно пытаясь прикрыться лохмотьями своей форменной блузки. Насколько было видно, (а видно было хорошо), от ее лифчика тоже мало что осталось. Скинув мантию, я протянул ее ей, и накинул на плечи. Джинни, охнув, поспешно закуталась в нее, с благодарностью улыбнувшись трясущимися губами.
— Спасибо, Драко, — пробормотала она.
— Пожалуйста, — кивнул я. — Но не надейся, что для них обойдется без отработок. В конце концов, палочки я им не вернул, значит, Флитвика придется ставить в известность. Хотя бы о том, что у нас была стычка…
— Надеюсь, им назначат побольше, — отозвалась она.
— Пойдем, я провожу тебя до вашей гостиной, — сказал я. — А то не ровен час, наткнешься на еще какого-нибудь… Бута.
— А ты как сам? — спросила Джинни, шагая по коридору рядом со мной, и продолжая зябко кутаться в мою мантию.
— Я в порядке, — сдержано ответил я. Почему-то сейчас я с болезненной четкостью вспомнил наш разговор в круглой башенке в утро моей дуэли с ее братцем. «Наши семьи всегда враждовали … Мои братья тебя ненавидят… Они убьют тебя, если узнают, что ты хотя бы посмотрел на меня, и никакие уговоры их не остановят. Один даже уже пытается… Да какая надежда могла быть у нас с тобой? А твоя семья? Разве вы примете в свой род нищебродку вроде меня? Тебе даже просто встречаться со мной не позволят!»
Что бы сказал отец, если бы я сказал ему, что влюблен а Джинни Уизли? И есть ли смысл прятаться от самого себя — я ведь действительно влюблен в нее. Почему же тогда я не пытаюсь бороться за нее? Мне не казались невозможными отношения между Поттером и Блейз, хотя едва ли я мог тогда предположить, что Люциус и остальные не придут в бешенство от ее выбора. В конце концов, Уизли — чистокровные, а все остальное не столь уж и важно… мы на одной стороне, в конце концов. Отец должен понять меня! А что до ее братьев… Кажется, Рональд из них — самый упрямый. Но он один. Возможно, если я смогу убедить остальных, что у меня честные намерения, и что я не замышляю никакой подлости… На первый взгляд это нереально, но я, Салазар побери, еще покажу насколько белым и пушистым могу быть! И кажется, с ухмылкой подумал я, первый шаг в этом направлении уже сделан…
— Кстати, я… Я рада, что с твоим отцом все в порядке, — сказала Джинни, когда мы подошли к лестнице, ведущей в их башню. Я удивленно заморгал.
— А ты откуда знаешь? — поинтересовался я. Джинни смущенно улыбнулась.
— Я была возле Больницы вместе с Блейз, когда он пришел, — пояснила она. Да уж, тот факт, что они с Блейз стали теперь если не задушевными подругами, то, по крайней мере, приятельницами, не был для меня новостью, но не переставал удивлять. Не иначе, сестренка что-то затеяла…
— Разве он не скрывал лицо? — поинтересовался я.
— Сначала да, но он открылся Блейз, — ответила Джин. — Она ведь тоже переживала…
— Естественно, — согласился я, улыбнувшись. Некоторое время мы поднимались молча, а потом Джинни, зябко поежившись, посмотрела на меня с затаенным любопытством.
— Не знала, что ты змееуст, как Гарри, — сказала она.
— Я не как Гарри, — фыркнул я. — Он — прирожденный змееуст, а я… Так, выучил кое-что. Изъясняюсь через пень-колоду, понимаю с пятого на десятое… Не более того. Меня даже не все змеи слушаются. — Мда, последнюю фразу, пожалуй, говорить не стоило. Во всяком случае, не таким тоном. Прозвучало как-то по-детски и обижено, словно я все еще был ребенком, не получившим очередную игрушку. Джинни, видимо, тоже так подумала.
— Бедный пупсик, — сказала она, наморщив носик. Я закрыл глаза на мгновение, вынуждая себя улыбаться, и покаянно покачал головой. Но я не был бы Малфоем, если бы просто попытался спустить все на тормозах.
— «Пупсика» я тебе еще припомню, — сказал я, хмыкнув. Она хихикнула, и кивнула, словно давая на это добро. Улыбаясь друг другу, мы продолжили подъем, и наконец, остановились перед портретом толстухи в розовом платье. Джинни обернулась ко мне, и неуверенно улыбнулась.
— Ну, кажется, пришли. Дальше тебе не разрешено заходить, прости…
— Да я и не намеревался. Тут-то ты, надеюсь, в безопасности, — я пожал плечами. Ей явно было не по себе, и я хорошо ее понимал. Конечно, мне-то не доводилось переживать приставаний трех здоровенных парней, однако кое-какой опыт у меня все же был в такого рода переживаниях — как ни крути, а мой единственный раз с Пэнси вовсе не было добровольным. Я ободряюще потрепал ее по плечу. — Могу тебе сейчас рекомендовать горячий душ — и спать. Окей? — сказал я.
— Спасибо, — кивнула она, и потянулась к завязкам мантии. Я остановил ее руку, накрыл ладонь своей и несильно сжал.
— Оставь, — сказал я, отстегивая с мантии значок старосты. Вообще-то, это было нарушением — мантия не была форменной, просто похожих цветов, но даже без герба, так что значок на нее прикалывать не полагалось. Но я частенько пользовался тем, что она напоминает школьную — эта мантия мне нравилась, да и сшита была из мягкого, теплого и приятного на ощупь бархата, слишком дорогого для школьной формы. — Может, будешь надевать иногда, чтобы не забыть меня… — Джинни хмыкнула.
— Оригинальный подарок на память, Малфой, — сказала она.
— Да я вообще парень оригинальный, — хихикнул я. — Все, иди уже, чудо в перьях. Ладно, не в перьях, а в мантии. Все равно, давай, иди. Тебе спать пора, — она засмеялась над моей сентенцией о «чуде в мантии», а потом серьезно посмотрела на меня.
— Спасибо, Драко, — сказала она, и вдруг нежно погладила меня по щеке. — Я и не подозревала, что ты можешь быть таким… Таким джентльменом.
— Ты думала, я могу только тащить девчонок в постель? — усмехнулся я. Она смущенно пожала плечами.
— Что-то вроде того. Прости, я была к тебе несправедлива.
— Да нет, ты была права. Раньше так оно и было, — возразил я.
— Но не теперь?
— Не теперь.
— Так что же изменилось? — поинтересовалась Джинни. Я пожал плечами.
— Не знаю. Я повзрослел, наверное.
