— Я всегда так считала. Когда ты устроишься и отдохнешь, мы съездим через горы к перешейку. Это там, где Ляодунский полуостров: соединяется с материком. В самом узком месте он всего лишь в несколько метров шириной. Перешеек защищен фортом, поэтому полуостров и Порт-Артур неприступны с суши. А теперь он, разумеется, неприступен и с моря.
— Кто же собирается нападать на город? — спросила Виктория.
— Японцы, моя дорогая. Они давно на него зарятся. Но ведь ты приехала не о войне говорить. Я считаю, что здесь ты в большей безопасности, чем где-либо еще в Китае.
Беседуя, они поднимались на холм, путь их лежал выше и восточнее города. Затем начался спуск, и, миновав шеренгу кипарисов, коляска остановилась в небольшом дворе напротив чудесного маленького двухэтажного дома.
— Боюсь, это не дворец важного мандарина, — заметила Джоанна. — Но мы чувствуем себя в нашем доме уютно, да и от миссии недалеко.
— По-моему, здесь очаровательно! — воскликнула Виктория, спрыгивая со своего места и подбегая к ступеням парадного входа. Обернувшись, она увидела сквозь ветви деревьев далекие воды залива. — Просто чудесно!
Появились слуги, их заботе Джоанна поручила пони и коляску, а сама проводила племянницу в дом и показала свободную комнату в задней части дома с окнами, выходящими на море, правда, между домом и морем лежали не менее живописные волны зеленых холмов.
— Надеюсь, тебе здесь понравится.
— Все превосходно, тетя!
— Когда прибудут твои сундуки, я помогу тебе распаковать их. — Джоанна направилась к двери и у порога остановилась. — Твой отец не сообщил, ну...
— Я на пятом месяце, тетушка Джо.
— Понятно.
— Простите, но мне придется побыть здесь немного.
— Моя дорогая, мы тебе очень рады.
Виктория достала конверт из сумочки:
— Папа прислал вам это...
Джоанна разорвала конверт и достала лист плотной бумага.
— Это ордер от торгового дома. В этом, однако, нет абсолютно никакой необходимости.
Джоанна, хотя и состояла в браке с миссионером, регулярно получала доход от прибылей Дома и была достаточно состоятельной.
— Это не очень-то много за мое проживание, — посетовала Виктория. — Мама не хотела, чтобы кто- нибудь в Шанхае узнал о случившемся со мной, поэтому... понимаете, у меня нет приданого для ребенка.
— Разумеется, как глупо с моей стороны. Не беспокойся, дорогая, моя швея обеспечит тебя всем необходимым. И твоего ребенка.
— Как я благодарна вам, тетушка Джо, — сказала Виктория.
— За то, что ты побудешь с нами? Моя дорогая, да для меня это радость.
— Я имела в виду то, что... вы никому не скажете.
— Мы еще успеем обо всем поговорить, когда ты устроишься, — остановила ее Джоанна. — Артур приходит около шести вечера.
— Ах... дядя Артур тоже знает...
— Да, — сказала Джоанна. — Ведь он должен знать, разве не так? Не бойся, Вики. Мы просто собираемся тебе помочь, а не учить уму-разуму.
Тем не менее встреча вечером с дядей Артуром казалась Виктории суровым испытанием. Дяде перевалило за шестьдесят, он уже совсем облысел, только над ушами серебрился легкий пушок, и неважно слышал. Виктория всегда смутно опасалась его. Но, как и обещала Джоанна, Артур Дженкинс ни словом не обмолвился о причине приезда Виктории: он в этом вопросе полагался на жену. Прошло несколько дней, и Виктория почувствовала, что нервы ее постепенно успокаиваются. Джоанна старалась по возможности ее развлечь. Сначала они поехали в город посетить швею и заказать все, что им нужно, затем она показала Виктории полуостров, сводила на перешеек, откуда они полюбовались поднимающимися на севере горами.
— И все это Китай, — сказала Джоанна.
— И правят им маньчжуры, — подхватила Виктория.
— Ну да, именно так. — Она взглянула на племянницу. — Тебе не нравятся маньчжуры?
— Они тираны. Цины во всяком случае.
— Тебя интересует политика? — спросила Джоанна с улыбкой. — Это твои мысли или заимствованные?
Виктория прикусила губу. Но ей когда-то пришлось бы поговорить с этой женщиной, и ее тетя, бесспорно, так по-доброму отнеслась к ней, что заслуживала откровенности. Виктория подождала, пока Джоанна развернула коляску и направила ее к городу, скрытому за холмами, окружающими бухту, затем ответила:
— Они заимствованы. Но теперь они мои.
— Тогда хорошенько держи их при себе.
— Цины не могут править вечно, — настаивала Виктория.
— Наверное, нет. Но нам лучше надеяться, что они сумеют править еще долго. Без Цинов не будет и Дома Баррингтонов. А что касается китайской революции... — Она передернулась, как от озноба, и Виктория поняла, что она вспомнила себя в руках тайпинов.
— Эта революция будет другой, — сказала Виктория.
На этот раз Джоанна взглянула на Вики хмуро:
— Можно подумать, будто ты что-то о ней знаешь.
— Знаю.
Джоанна неотрывно смотрела на дорогу:
— А твой отец?
— Ну, все знают о существовании антицинского движения.
— И он тоже его одобряет?
— О нет. Будь его воля, он бы его подавил.
— А ты нет, — задумчиво произнесла Джоанна. — Но это тебе решать. А что твой... отец твоего ребенка думает об этом?
Именно этого вопроса и ждала Виктория.
— Он убежденный революционер. Цель его жизни — свержение Цинов. Теперь это и моя цель.
Джоанна остановила коляску и повернулась к Виктории. Они были на дороге совершенно одни, вокруг — ни души.
— Мне кажется, ты должна все рассказать. И о нем в первую очередь. Похоже, он — опасный человек. Не дело варваров вмешиваться в политику китайцев. Твой отец всегда следовал этому правилу, если не получал указаний от императрицы нарушить его.
Виктория глубоко вдохнула:
— Человек, о котором я говорю, не варвар, тетушка Джо.
Джоанна несколько минут молча смотрела на нее, а Виктория готовила себя к взрыву негодования из-за того, что она носит китайского ребенка. Но Джоанна восприняла сообщение бесстрастно.
— Понятно, — наконец сказала она. — Так поэтому ты и отказалась назвать родителям его имя?
— Да, тетушка Джо, только он не... ну, не как все. Он получил образование в Америке, безупречно разговаривает по-английски. Почти всегда одевается как варвар.
— И вынашивает замыслы о свержении Цинов. Уж не собираешься ли ты сказать, что он последователь Сунь Ятсена?
Виктория не верила своим ушам.
— Вы знаете доктора Суня?
— Слухи дошли и до нас Вики, ты должна понимать — это безумие. Не знаю, как ты и этот человек
