— Это далеко не так легко, как вам кажется, — проворчал немец.
Но в Порт-Артуре недостаток снарядов пополнить было нечем, а поскольку приказ начать боевые действия против врага был получен, то о нехватке боеприпасов оставалось только забыть. Роберт сосредоточился на более неотложных проблемах. Судя по печальному опыту крейсера «Гуан», тонкие стальные плиты, предназначавшиеся для защиты орудийных расчетов, оказались не просто бесполезными, а опасными. С легкостью разорванные на куски огнем японских кораблей, они поразили своими осколками столько же китайских моряков, сколько и снаряды противника. Поэтому он приказал снять такие плиты с остальных кораблей и вместо них уложить баррикады из мешков с углем, которые по его расчетам могли поглотить огневые удары противника. Он также распорядился оставить на кораблях по одной шлюпке, а остальные отправить на берег.
— Никто не покинет кораблей, — объявил он своим офицерам.
В довершение ко всему он распорядился подсоединить рукава брандспойтов к гидрантам, чтобы они были готовы смочить палубы непосредственно перед боем, а также наполнить корзины песком для тушения пожаров.
— Было бы неплохо убрать все эти лакированные украшения с надстройки, — предложил он Дину, — эти штуки загорятся, как порох.
— Я не могу наносить кораблям ущерб, — воспротивился адмирал, — к тому же убрать их — значит подорвать моральный дух моряков, — и лакированные украшения остались на месте.
Сам Дин сосредоточился на воспитании высокого морального духа у личного состава.
— Пощады врагу не будет, — объявил он в циркуляре для флота. — Даже если на корабле противника вывесят белый флаг, вы должны обстреливать его до тех пор, пока он не затонет.
Роберту хотелось выступить с протестом против такого безжалостного подхода, но он решил не вмешиваться.
В субботу 15 сентября 1894 года провожаемые всем населением Порт-Артура, двенадцать кораблей китайского флота в сопровождении нескольких канонерских лодок и торпедных катеров покинули бухту и вышли в открытое море. В бухте Даляньвань они соединились с шестью транспортами, предназначенными для перевозки четырех с половиной тысяч воинов и восьмидесяти полевых пушек. Там же находился дивизион углевозов, и следующее утро было посвящено погрузке на корабли угля с таким расчетом, чтобы каждый из них имел запас на максимально дальний переход.
В воскресенье вечером они опять вышли в море и к утру следующего дня достигли устья реки Ялу. Немедленно началась разгрузка транспортов — людей и вооружений. Боевые корабли Дина расположили поперек устья: два линкора в середине, крейсера и меньшие корабли по бокам. Были даны распоряжения проводить занятая с артиллерийскими расчетами. Когда боцманские дудки начали созывать команды на обед, наблюдатели нескольких кораблей доложили о дымах, приближающихся с юго-востока.
Дин и Роберт одновременно подняли подзорные трубы, но увидели только дымы, растущие с каждой минутой.
— Это, должно быть, противник, сэр, — сказал Роберт.
— Согласен. Передайте приказ, капитан. Флоту сняться с якорей и выйти в море. Поднять все боевые флаги.
— А боевой порядок, сэр? Линия вперед?
— Нет, нет. У нас приказ ждать противника. Мы пойдем в таком порядке, в каком находимся сейчас, — медленно, развернутым строем, скорости шесть узлов будет достаточно.
Роберт собрался было спорить: насколько он знал, единственным флотом, который вышел в бой развернутым строем, была испанская армада, но такое построение не оправдало себя. Но потом раздумал, поняв, что не имело значения, какой боевой порядок примет Дин, ведь все, что от них требовалось, — это подпустить японские корабли на дальность стрельбы своих двенадцатидюймовых орудий.
Подняв якоря, корабли устремились в море. Сразу после полудня появились японские корабли, следовавшие в боевом порядке линия вперед. Они были прекрасно видны в лучах полуденного солнца — все выкрашенные в белый цвет, на носу каждого сияла золотая хризантема — символ японского флота, красное солнце расцветило боевые флаги, развевающиеся на ветру. Роберт взглянул на часы и послал лейтенанта на мачту определить дистанцию с помощью секстанта. Фон Ханнекен находился в носовой башне с расчетом. Дин прохаживался по. мостику.
Море было спокойным, небо — ясным. Стоял прекрасный сентябрьский день. И двадцать два корабля неотвратимо шли навстречу друг другу, а их встрече предстояло стать первым в истории сражением бронированных паровых кораблей. Китайцы, двигаясь медленно, старались выдержать линию, но отдаленные от центра корабли начали отставать, и постепенно (опять, как у испанской армады, подумал Роберт) образовался полумесяц. На борту «Дин Юаня» все казались спокойными: флагманский корабль и корабли сопровождения выглядели столь величественно, что не было причины сомневаться в благоприятном исходе боя.
— Дальность шесть тысяч метров, — доложил лейтенант с боевой рубки над мостиком. — Пять тысяч шестьсот. Пять тысяч четыреста...
— Капитан Баррингтон, скажите капитану третьего ранга фон Ханнекену, что он может открывать огонь, — распорядился Дин и, не удержавшись по причине неудовлетворимого любопытства китайца, сам пошел вниз посмотреть на стрельбу орудий. Роберт передал команду, и минутой позже носовая барбетта полыхнула дымом и пламенем, а весь корабль содрогнулся, когда снаряд весом восемьдесят сорок фунтов вылетел из ствола. Роберт сделал запись в вахтенном журнале: было без десяти час, и битва у реки Ялу началась.
Первый снаряд упал с недолетом перед лидирующим японским крейсером, взметнув высокий столб белой воды. Теперь и «Цянь Юань» открыл огонь, его примеру последовали крейсера, хотя дистанция была слишком велика для их более легких орудий. Японская артиллерия не отвечала, но корабли приближались на всех парах. Лейтенант связи Роберта занимался идентификацией кораблей и докладывал их названия и характеристики своему гардемарину.
— Лидирующий корабль — «Есино», четыре тысячи тонн водоизмещение, может развивать скорость двадцати три узла, опережая любой из наших кораблей. Затем «Такатико» и «Нанива», корабли одного типа, водоизмещением по три тысячи пятьсот тонн; «Нанива» потопил «Гоусин». Следующий «Акицусима», три тысячи тонн, вооружен одним французским длинноствольным тринадцатидюймовым орудием. За ним флагманский корабль «Мацусима» и два корабля того же типа «Итсукусима» и «Хасидатэ», водоизмещением более четырех тысяч тонн. На них также установлены тринадцатидюимовые орудия и двенадцатидюймовое бронирование батарей.
Это были самые грозные их соперники. Не вызывало сомнений, что японские крейсера превосходят по мощи китайские. Следовательно, решить исход схватки предстоит линкорам, которые отсутствовали в японском флоте, они — единственное средство избежать неминуемого поражения.
Роберт видел, как «Есино», подойдя на три тысячи ярдов, изменил курс таким образом, чтобы пройти по касательной перед фронтом китайской линии кораблей. Остальные японские корабли повторили маневр лидера и одновременно открыли огонь, мгновенно море вокруг вскипело от разрывов снарядов. Роберт поразился точности и скорострельности японских орудий. И хотя первые снаряды легли с недолетом и только обдали линкоры потоками воды, дальность была быстро скорректирована. Теперь, когда оба флота находились на короткой дистанции, в артиллерийскую дуэль вступили орудия малого калибра — пушки Гочкисса и скорострелки Норденфельта, — а также многочисленные пулеметы.
— Попадание! — закричал Дин, увидев пламя и дым на фордеке «Есино».
Но повреждение не повлияло на маневренность и огневую мощь японского крейсера. А через минуту раздался крик:
— Адмирал ранен!
Озабоченный этим известием, Роберт спустился на главную палубу. Следов попадания вражеского снаряда нигде видно не было, но Дин лежал на палубе без сознания, из носа у него шла кровь. Рядом стоял фон Ханнекен.
— Что произошло? — прокричал Роберт.
— Он подошел слишком близко к орудию, и во время выстрела его ударило при откате, — объяснил немец.
