невозможно?
— Вероятно и то, и другое.
— Ты не согласишься объяснить мне почему?
— Я бы очень хотела этого, Бобби. Но если я тебе все расскажу, ты сочтешь своей обязанностью разыскать этого человека или попросить об этом папу. Я не могу такого позволить.
— Тебе не кажется, что этот человек вывалял тебя в грязи?
— Нет, не кажется.
— Да... ничего не скажешь. Так о чем бы ты хотела поговорить?
Он начинал сердиться, да и в любом случае говорить ему правду было безумием. Тем не менее ей крайне необходима его поддержка, даже если он узнает половину правды.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала она.
— Я не могу тебе ее оказать, если ты не хочешь быть со мной откровенной, Вики.
Виктория медленно набрала воздуха.
— Мой ребенок будет наполовину китайцем, Бобби. — Несколько секунд он молча таращился на нее, затем встал и наполнил свой бокал. — Я тоже немного выпью, — неуверенно сказала она.
— А стоит ли?
— Немного портвейна ему не повредит.
Он наполнил и подал ей хрустальный бокал.
— Теперь ты просто не можешь не сказать мне его имя. — Роберт опять подсел к ней.
— Его имя не имеет значения, оно ничего тебе не скажет. Ты с ним не знаком и никогда не познакомишься.
«Дай Бог», — подумала она про себя.
— Ты хочешь сказать... это был странствующий китаец? Или он маньчжур?
— Нет, китаец. Не имеющий постоянного места жительства... — Она пожала плечами. — Возможно, это всего лишь временное помрачение рассудка, но когда все случилось, я его хотела. Очень. Можешь считать меня распутницей, но единственная моя забота — ребенок.
— Отец и мать не знают?
— Конечно нет. Но я думала, что ты...
— О, я не собираюсь воздевать руки к небесам в ужасе от мысли, что ты занималась любовью с китайцем, Вики. Но ты выбираешь слишком трудный путь, если собираешься растить плод своей страсти как собственного ребенка. Мама и папа порвут с тобой, ты будешь отвергнута сообществом европейцев...
— Роберт... — Виктория допила свой портвейн, при этом ей пришлось держать бокал обеими руками, чтобы унять дрожь. — Ты не возьмешь его?
Роберт помрачнел.
— У тебя нет детей. Ты можешь его усыновить. И твоя жена — китаянка, поэтому никто тебя не осудит, если ты возьмешь приемного ребенка. — Роберт допил свой бокал. — В его жилах будет кровь Баррингтонов, — настаивала Виктория.
— А чья еще? — Виктория поставила свой бокал. — Считаю, что я имею право знать это, Вики, поскольку принимаю ребенка как своего собственного.
Виктория колебалась, но в конце концов оставался только один путь.
Роберт выслушал молча, затем встал и наполнил бокалы.
— Я должен арестовать тебя.
— Я не совершала преступлений.
— Ты вступила в тун, Вики. В подпольную организацию. И ты приняла нелегальную клятву.
— Тогда арестовывай.
— Неужели ты и вправду желаешь падения Цинов? Но ведь это будет означать и конец Дома Баррингтонов, надеюсь, ты понимаешь. И мой конец. Я же поклялся умереть, если потребуется, защищая династию.
— Не обязательно все случится, как ты говоришь. Доктор Сунь может заручиться достаточной поддержкой и вынудить императора отречься.
— Такая возможность не исключается, но он никогда не заставит уйти в отставку вдовствующую императрицу.
— Она на отдыхе и, я уверена, утратила свое влияние.
— Цыси так же влиятельна, как и всегда. И думать иначе — большое заблуждение.
— Что ты собираешься делать?
Он вздохнул, допил портвейн.
— Забыть все, что ты мне сказала. Но, как ты и сама, наверно, понимаешь, этот Тан и его хозяин скоро будут схвачены и казнены.
— Я не исключаю такого исхода.
— И если всплывет твое имя... да самое малое — ты покроешь всех нас позором, и мы будем изгнаны из Китая.
— Никто не выдаст меня, Бобби. Ради этого мы и давали клятву.
— О Вики, Вики, каким же ребенком ты можешь еще быть. Разве ты не предала их всех мне?
Виктория открыла рот и закрыла его вновь.
— Я знаю, тебе можно доверять.
— Тем не менее ты нарушила клятву. А сколько членов вашего туна имеют братьев или сестер, жен или любовников, которым, как они считают, можно доверять?
— Так ты возьмешь ребенка? — Виктория не хотела вникать в суть того, что он сказал, — это было слишком неприятно.
Роберт пожал плечами:
— Да, я возьму ребенка, если ты этого хочешь.
Она крепко обняла и поцеловала брата, испытав огромное облегчение. Его ответ означал, что она спокойно может готовиться к рождению ребенка.
Виктория радовалась, что все рассказала Роберту. Теперь они действительно сблизились. Что же касается вероятности предательства со стороны членов туна, если даже кто-то из них выжил, то она отказывалась принимать такую возможность во внимание, равно как и тот факт, что она сама с такой легкостью нарушила священное слово. Сделав это, она возможно приговорила себя к смерти, но, без сомнения, никого не предала, потому что знала: Роберту можно верить, верить абсолютно.
Джоанна по приподнятому настроению Виктории догадалась, что брат с сестрой приняли решение. Однако вскоре проблемы Викторий отошли на второй план, вытесненные ее собственными, общими, впрочем, для всех проживающих на севере Китая. Для китайцев стратегия отказа от риска наступательных действий флота очень скоро обернулась трагедией. Японцы высадили огромную армию в Корее, практически не встретив сопротивления, и вскоре установили контроль над большей частью территории страны. Генерал Юань Шикай пытался сделать все возможное и невозможное с имеющимися в его распоряжении войсками, однако к началу сентября противник, наступая несколькими колоннами, подошел к стратегически важному городу Пиньяну, контролирующему подходы к реке Ялу — фактически границе между Кореей и Маньчжурией. Всем стало ясно, что с падением Пиньяна Корея будет потеряна.
Позднее китайское правительство осознало свою ошибку. Подкрепление следовало перебросить в Пиньян максимально быстро, поэтому было решено послать войска морем. В Порт-Артур поступили приказы флоту занять позиции возле устья реки Ялу с целью обеспечить прикрытие транспортов. Мало кто сомневались, что японский флот попытается предотвратить доставку свежих войск в осажденный город, и вполне реальной стала перспектива морского сражения.
Весь месяц в Порт-Артуре флот активно готовился к выходу в море. Фон Хеннекен продолжал выказывать беспокойство по поводу неудовлетворительного снабжения снарядами.
— Нам необходимо иметь по меньшей мере сотню снарядов на ствол, жаловался он, — а у нас всего сорок.
— Это сто шестьдесят на корабль, — заметал Роберт. — Затем «Цянь Юань» имеет подобное вооружение, значит, уже триста двадцать двенадцатидюймовых снарядов. Между нами говоря, мы можем уничтожить весь японский флот.
