— Я приехал только устроить Су в безопасное место, — ответил Роберт. — Сам же собираюсь вернуться в Пекин узнать, что еще на уме у людей Цзунлия. Теперь, когда Дин и его старшие офицеры мертвы, я считаю себя командующим китайским военным флотом.
— Которого уже нет.
Роберт вздохнул:
— Мне следовало умереть с Дином?
— Это бессмысленный жест. Он в любом случае лишился бы головы.
— То было бы преступлением. Он воевал превосходно. Но мы ощущали недостаток во всем, чтобы сражаться успешно.
— Таков китайский путь. Я не очень-то уверен и по поводу твоей головы, Роберт. Быть может, тебе лучше покинуть Китай.
— Бежать? А как же Су и мальчик?
— Бери их с собой.
— И оставить вас расплачиваться за мое преступление? Не говоря уже о Чжан Цзине и его семье.
— Что ж, тогда поживи дома, пока дым уляжется.
Шанхай оставался оазисом стабильности в меняющемся мире. Здесь не праздновали свой триумф японцы, не стреляли пушки, не гибли люди. А если и гибли, то не больше, чем обычно, во всяком случае и к их числу никогда не относились Баррингтоны.
У Роберта даже проснулась прежняя привязанность к Су, поскольку она посвежела и похорошела в атмосфере изысканной, спокойной жизни поместья Баррингтонов и явно полюбила малыша, которого таким необычным образом приобрела. Она и Виктория проводили дни напролет с ребенком, суетясь над ним, меняя пеленки, разговаривая с младенцем... Вероятно, самым трогательным во всей ситуации была дружба, вспыхнувшая между двумя женщинами, Чжан Су и Викторией.
Разумеется, среди знакомых не прекращались самые нелепые сплетни. Однако Роберт считал, что его мать излишне драматизирует ситуацию. Его предок, Роберт Баррингтон, первым нарушил все правила и своим пиратством, и последующим принятием китайского гражданства в маньчжурском государстве. Потомки его ничего не могли сделать, чтобы изменить положение, когда настоящей сенсацией в Шанхае стало бы отсутствие сплетен о Баррингтонах. А если когда-нибудь их заставили покинуть Китай, возник бы настоящий кризис.
Он был полон решимости не допустить этого. Поэтому предпочел пересидеть период неразберихи на севере. Но он не мог просто скрываться. Роберт написал письма Ли Хучжану и Чжан Цзиню, объявив о своей готовности служить и ожидании распоряжений. Уже отправив письма, он получил послание от Чжан Цзиня с вызовом в Пекин.
— Как ты думаешь, что бы это значило? — спросил Роберт отца.
Джеймс перечитал письмо.
— Это от Чжан Цзиня, но он писал по поручению вдовствующей императрицы. Она официально в отставке. Так что, я полагаю, это не вызов для допроса о причинах ваших военных неудач. Здесь личный вопрос.
— Мне отказаться?
— Думаю, так поступать неразумно, Роберт. Если ты все-таки собираешься в Пекин, хорошо бы увидеться с ней. Я не допускаю, чтобы она добровольно ушла со сцены. Это не в ее характере. Ты оставишь у нас Су и мальчика? Им было бы безопаснее здесь.
Но Су отказалась остаться в Шанхае.
— Ты мой муж и едешь повидаться с моим отцом, — заметила она.
— А мальчик?
— Он мой сын, Роберт.
Роберт взглянул на Викторию. Но она всегда знала, что этот момент рано или поздно придет.
— Можно я буду его навещать? — только и спросила она.
— Конечно, — заверила ее Су. — Я буду писать и рассказывать тебе о нем.
Они отправились в путь по Великому каналу, который Роберт счел наиболее безопасным, несмотря на мирный договор, подписанный в Симоносеки. Как оказалось позже, он ошибся. На третий день после выхода из Чжэцзяна они пришвартовались на ночь неподалеку от маленького городка, где канал соединялся с Янцзы. Роберт отправился на берег, как обычно пройтись перед сном. Су предпочитала не сопровождать его, поэтому он взял с собой своего доверенного слугу Чжоу Лидина.
Мужчины не торопясь шли в сторону городка, когда их внимание привлекла группа молодых людей, занимавшихся гимнастическими упражнениями в поле у городской стены. Выстроившись в шеренгу, они по команде старшего проделывали серию упражнений: выбрасывали ногу вперед и резко ударяли ею о землю, затем вращали другой ногой вокруг тела и перемещали ее вперед, при этом тело оставалось прямым, после этого они выбрасывали руки вперед и попеременно сжимали кулаки, издавая при этом воинственный клич.
— Их называют ихэцюани. Общество кулаков справедливой гармонии, — объяснил капитан охраны у ворот. — Они ставят своей целью отомстить японцам за наше поражение.
— Ну что ж, они пригодятся, если речь пойдет о новой схватке, — заметил Роберт.
— Слишком уж от них много беспокойства, — пожаловался капитан. — Эти юнцы считают: чтобы разгромить японцев, прежде необходимо искоренить все элементы китайского общества, которые ослабляют нацию, и вернуться к нетронутой чистоте прошлого.
— Когда это Китай был нетронуто чист? — усмехнулся Чжоу Лидин.
— Кулаки справедливой гармонии заявляют, что ослабил Китай приход иностранных дьяволов. По их словам, первый долг китайцев — изгнание варваров. — Он запнулся, вспомнив, с кем разговаривает, хотя Роберт и носил китайскую одежду.
Роберта рассказ капитана не очень-то и тронул. Всю свою жизнь он знал о пресловутых группах фанатиков, требующих изгнания длинноносых, волосатых варваров, которых теперь называли заморские дьяволы. Фанатики появлялись и исчезали. Он не считал, что эти молодые люди, похожие на боксеров во время тренировки, чем-либо опаснее предшественников.
Однако когда они подошли к воротам, один из молодых людей взглянул на Роберта и по его белой коже и высокому росту признал европейца.
— Смотрите! — закричал он, указывая пальцем. — Заморский дьявол среди нас.
— Шпионит! — добавил кто-то.
— Смерть заморским дьяволам! — взвизгнул третий.
Упражнения тут же прекратились, и вся группа, численностью около сорока человек, злобно уставились на Роберта и Чжоу Лидина. Они, ко всему прочему, были вооружены, и некоторые подняли с земли длинные палки с привязанными на концах ножами и серпами.
— Вы должны уйти, хозяин, — тревожно попросил Чжоу.
— По-твоему, я должен бежать от этих невежд? — Роберт уже набегался за последние месяцы. — Вы бы разогнали этих людей, капитан, прежде чем кто-нибудь пострадает.
Молодые люди топали ногами и размахивали оружием, явно заводя себя.
— Ваш слуга прав. Вам следует уйти, — пробормотал капитан.
— Значит, вы отказываетесь устанавливать законный порядок?
— Боюсь, что так, Баррингтон. Я не думаю, что мои люди решатся по ним стрелять. Большинство имеет родственников среди них.
— Будь я проклят, если побегу от банды головорезов, — заявил ему Роберт. — Если ваши люди не будут защищать нас, дадут ли они нам самим защищать себя?
— Думаю, что дадут.
— Позаботьтесь хотя бы об этом, — потребовал Роберт и выступил вперед. — Будь рядом, Чжоу.
Группа беснующихся молодчиков была очень близко. Роберт двинулся к ней.
— Смерть заморским дьяволам! — закричали в толпе.
— Вы глупые юнцы, — сказал им Роберт. — И все закончите в тюрьме. А теперь убирайтесь по
