–?Эй! – крикнул я и выскочил в коридор в одних носках. – Кто там? Марыля?
В коридоре стояла мёртвая тишина.
Полубегом я допрыгал до поворота коридора и столкнулся нос к носу с Вербой.
–?Ой! Ты чего тут бегаешь? Да ещё босиком?
Я посмотрел за поворот коридора, но там никого не было.
–?Я… да я тут… а ты здесь чего делаешь?
–?Я ходила проверять, что тут за ресторан. Выглядит довольно прилично. Ты ужинать собираешься?
–?Я… ну да, наверное.
–?Тогда идём.
Я ещё раз посмотрел по сторонам и кивнул:
–?Сейчас, только обуюсь.
За ужином я сказал Вербе, что знаю адрес места, где останавливался Брейгель, и завтра мы туда сходим, а Верба спросила у меня, не боюсь ли я искать то, не знаю что.
–?Что ты имеешь в виду?
–?Ну, ты ведь понятия не имеешь, что в конце концов найдёшь.
–?Естественно. Если бы я знал, что найду, – какой смысл был бы искать?
–?А вдруг этот Брейгель… ну, не знаю. Дьявол во плоти какой-нибудь. И ты его воскресишь своими поисками.
–?Ну да, а вдруг этот жетон на самом деле – атомная бомба.
Какое-то время мы ели молча, потом Верба посмотрела на меня и начала рассказывать не замолкая:
–?Знаешь, у меня когда-то был знакомый маркетолог. Он рекламировал кучу всякой ерунды, и в конце концов каким-то из продуктов, которые он разрабатывал, отравились маленькие дети. После этого он ушёл из своего агентства, а через несколько недель притащил к нам в издательство роман про PR-кампанию ада. Сюжет у него был такой.
В департаменте управления делами ада начали понимать, что проигрывают битву добра и зла, причём не на ратном поле, а в массмедиа. Они решили нанять маркетолога – человека, который берётся опротестовать доктрину христианской церкви на основе того, что выбор места для блаженства и для страдания был сделан церковью без проведения соответствующего тендера. При подготовке к тендеру проводится полный аудит всех служб ада (производство – смолы, металлы, горючие смеси и так далее, вся логистическая цепочка – от добычи ископаемых и смерти грешников до конечного потребления; служба обслуживания клиентов – непосредственно котлы, и черти, и всё такое), проводится сертификация по ISO9001, организуется call-центр, accessment-центр, всё приводится в соответствие с нормами. В итоге по правилам Евросоюза католической церковью проводится тендер, который выигрывает ад, причём на оба места пребывания, как для грешников, так и для праведников.
–?И чем всё закончилось?
–?В итоге маркетолог прозрел. Он понял, что теперь все люди до скончания века будут попадать только в ад, и сидит на факсе, отсылает своё резюме в небесную канцелярию. А там всё время: занято, занято, занято…
Я улыбнулся:
–?То есть ты хочешь сказать, что мне пора садиться на факс отсылать своё резюме в небесную канцелярию?..
–?Я думаю, что всем нам пора садиться на факс отсылать своё резюме в небесную канцелярию.
–?С этим я не стану спорить. Но это не исключает того факта, что перед тем, как принимать решение – любое решение, надо сначала понять, с чем ты имеешь дело. Собрать информацию, изучить вопрос, получить контроль над ситуацией. И уже после этого решать, куда бежать и что делать. Разве нет?
Верба задумчиво жевала. В конце концов она проглотила то, что у неё было во рту, запила вином и посмотрела на меня:
–?В чём-то ты прав. В любом случае, свернуть с этой дороги мы с тобой уже не можем, я это чувствую. Ну так давай доедем по ней до конца и посмотрим, что там.
Дом номер сорок шесть по улице Русской не имел вывески, говорящей о том, на какой улице он находится и какой у него номер, и никто из находящихся на улице людей не смог нам подсказать. Я ещё раз проверил описание Хаима по карте, которая у него была – да, это тот дом, сомнений быть не могло.
Это была старая – девятнадцатого или даже восемнадцатого века – двухэтажная постройка в стиле позднего барокко. Она была изрядно обветшалой, и в осыпавшейся местами фасадной штукатурке с трудом угадывался салатовый цвет – дом красили последний раз не меньше двадцати лет назад. Здание стояло не на улице, а чуть-чуть в глубине, за линией неплохо сохранившихся и отреставрированных домов, небольшим палисадником и огромной мусорной свалкой. По центру дома был подъезд – большая двустворчатая дверь, заколоченная деревянными досками. Я прошёлся вдоль фасада. Здание не было сильно обжитым, но и брошенным тоже не выглядело. Я пару раз подпрыгнул, чтобы заглянуть в окна. Нет, в доме точно кто-то жил.
–?Давай обойдём дом по периметру. Я справа, ты слева, встретимся с обратной стороны.
Верба кивнула, и мы разошлись. Я успел обогнуть угол, как услышал её голос:
–?Клёст!
Крик был громким, но не звучал испуганным, поэтому я спокойно вернулся и зашёл с другой стороны, вслед за Вербой. Она стояла перед незаметной со стороны лестничкой вниз, упиравшейся в прочную дубовую дверь какого-то полуподвального помещения. На двери большими буквами было написано:
«КОРЕКЦІЯ КАРМИ» и ниже – «Відкрито завжди».
–?Это то, что мы искали? – спросила Верба и посмотрела на меня.
–?Уверен, – сказал я, спустился по лесенке и постучал в дверь.
Никто не ответил.
Тогда я взялся за дверную ручку и потянул дверь на себя. Та нехотя открылась.
Мы попали в небольшую прихожую, из которой, кроме двери с улицы, было ещё два выхода: тяжёлая дверь с кованой решёткой справа вела, вероятно, куда-то в подвал, и прямо перед нами находились деревянные, крашенные отвратительной белой краской двери со стёклами, закрытыми тканевыми занавесками. Я толкнул двери и прошёл вперёд, в комнату. Одна из дверей зацепила висящий под потолком колокольчик, сообщивший хозяину о нашем присутствии.
Комната, в которую мы вошли, была погружена в полумрак – в ней не было окон, и единственным источником света была лампа с тяжёлым тканевым абажуром с рюшечками. Это была небольшая комната, набитая всякой всячиной: на полу лежал потёртый ковёр, справа стояла большая плетёная корзина с копьями, а за ней – сервант с посудой, янтарными стопками, чёрными африканскими статуэтками и тайскими жабами с палочками во рту, огромными ракушками и деревянными шкатулками. Слева на полу стояла кадка с фикусом, торшер невразумительного цвета, а в углу – здоровенное потёртое кресло с отделкой из вельвета. На стенах висели букеты сухих цветов, карта звёздного неба, небольшая янтарная икона и репродукция «Юдифи» Джорджоне. В комнате никого не было.
Двери за нами плавно закрылись, хотя я и не заметил доводчиков. Обернувшись, чтобы посмотреть на Вербу, я увидел над входной дверью оберег. В стене впереди перед нами был ещё один дверной проём, только он был завешен стеклярусными занавесками, за которыми ничего не было видно.
–?Добрый день, – сказал я громко, – кто-нибудь тут есть?
В глубине второй комнаты раздалось какое-то шуршание, затем чьи-то руки резким движением раздвинули занавески. В комнату к нам вышла женщина в огромном мешковатом платье, подпоясанном каким-то мужским кушаком. Голову ее покрывал чудно€ завязанный большой платок. Женщине было на вид от сорока до пятидесяти, точнее в полумраке не определишь. Я разглядел острое злое лицо с тонкими чертами, большие уродливые складки на шее, прикрытые рядами янтарных бус, тонкие запястья в янтарных браслетах и красивые не во возрасту кисти рук, пальцы украшены кольцами.
–?Добрый день, – спокойно сказала она и замолчала.
–?Мы… мы увидели вывеску, – сказал я.
Она молчала, ожидая, когда я продолжу.
–?Вы… можете нам помочь? Нам кое-что нужно.
