Я достаточно хорошо знал моих учителей и потому мог представить, как всё произошло.
Валентина Михайловна, которая разрывалась между учениками и больной Юлей, вероятней всего, позвонила и сказала:
— У Севы очень средние данные. Я пыталась развить его слух, есть сдвиги, но весьма скромные. Сева перегружен занятиями, поэтому освобождение от музыки пойдёт ему лишь на пользу.
Лев Семёнович договорился с моей помощью о дне и часе, когда его сможет принять бабушка. В назначенное время он явился — строгий чёрный костюм, галстук-бабочка трепещет под кадыком, бледное, оттого и более торжественное лицо.
— Как ни грустно сознавать, — произнёс, вполне вероятно, Лев Семёнович, — но на старости лет я потерпел фиаско. В одну реку нельзя войти дважды, как справедливо утверждали древние. Дар педагога, учителя — дар бесценный, и не каждому дано им владеть, поэтому позвольте мне откланяться.
Лев Семёнович шаркнул ножкой, а рукой сделал такое движение, как будто галантно помахал широкополой шляпой с перьями.
Бабушка долго и мучительно соображала, в чём смысл слов старого дипломата, а потом робко призналась:
— Лев Семёнович, дорогой, я ничего не понимаю… Объясните по-человечески…
Я представляю, как расстроился учитель. Ему казалось, что он выразился изящно, а теперь приходилось обыкновенными словами растолковывать то, что и так всем ясно.
— Милая Елизавета Петровна, что тут непонятного? Просто-напросто я оказался никудышным учителем. Я не только ничему не научил Севу, но я разучил, отучил его от того, что он знал. Севины знания английского сейчас ниже, чем они были тогда, когда я стал с ним заниматься. Теперь вам всё ясно?
Бабушка кивнула. Теперь ей было всё ясно.
Пожелав бабушке крепкого здоровья, а мне — настоящих учителей и больших успехов, Лев Семёнович удалился.
А перед визитом старого дипломата был телефонный звонок от Александра Александровича.
А ещё раньше я чуть не утонул в бассейне, и о занятиях плаванием не могло быть и речи.
И что же получается? Была у меня куча учителей, а теперь ни одного. Можно кричать 'ура'. Но почему такое уныние среди моих родных? Надо радоваться, а не печалиться.
— Столько надежд мы на тебя возлагали, — мечтательно протянула бабушка. — Я думала, доживу до того счастливого дня, когда тебя покажут по телевизору и о тебе все заговорят… Нет, не доживу…
И правда, столько учителей со мной занималось, и всё напрасно. Бабушка так на меня надеялась, а я её подвёл. И мама с папой надеялись, и я тоже их подвёл. Один дедушка на меня не возлагал своих надежд. Хорошо, что хоть дедушку не подвёл.
— Может, с горем пополам окончит восемь классов и пойдёт в слесари-водопроводчики, они прилично зарабатывают. — Мама, как всегда, не поддавалась всеобщей панике. — Впрочем, блестящее будущее водопроводчика не для тебя — на двоечках да троечках далеко не уедешь.
— Тогда уж лучше в футболисты, — воспрянул духом папа. — Или в хоккеисты… Заграничные поездки и всё такое прочее…
Я понимал, что у моих родных произошло крушение надежд.
Но при чём тут я? Таких, как я, миллионы мальчишек и тысячи девчонок. Но их родители не мучают.
Ну что я им сделал? Почему они глядят на меня, как на прокажённого?
Я повернулся и ушёл к себе в комнату.
Если говорить честно, я страшно огорчился, что у меня нет никаких талантов. То есть мне, конечно, ужасно надоело быть вундеркиндом, но в глубине души я надеялся, что хоть какой-нибудь завалящий талантишко у меня отыщется. Не отыскался. Оказалось, что ровным счётом ничего… В общем, нуль без палочки.
Я упал на тахту и уткнулся лицом в подушку.
Вдруг чья-то рука коснулась моего плеча. Я обернулся — дедушка.
— Ты чего тут разлёживаешься? — сердито спросил дедушка. — Мы опоздать можем.
— Куда? — пробурчал я.
— А это ты видел?
Дедушка помахал перед моим носом билетами в кино. Билеты были настоящие — синие с чернильными штампами.
— На что? — я приподнялся и сел на тахте.
— На Чарли Чаплина, — объявил громогласно дедушка.
И мне показалось, что сейчас дверь отворится и в комнату влетит смешной и грустный человек, похожий на мальчишку.
Вскоре я сидел вместе с дедушкой в тёмном зрительном зале и визжал от хохота, глядя на приключения Чарли Чаплина — золотоискателя. А когда я вспомнил, что завтра после школы мы встречаемся с Гришей, я напрочь забыл все огорчения сегодняшнего дня.
ГРИША БЕЖИТ ПО СЛЕДУ
По-мальчишечьи весело, будто заложив два пальца в рот, свистел ветер. Мороз кусал нос и щёки. Снег скрипел под ногами, как новые неразношенные ботинки. Сжимая в руке автомат, я крался следом за Гришей. Автомат был пластмассовый, ствол красного цвета, а приклад — чёрного.
Гриша в правой руке держал пистолет, а в левой — сразу два поводка, на которых были его собачки — Уголёк и Кнопка. Собаки то тянули в разные стороны, то бежали рядом.
Гриша шипел на них:
— Тише, черти, мы на вражеской территории…
Но собаки не хотели понимать, что они на войне. Они были рады, что Гриша вывел их на прогулку после долгого заточения. Почуяв волю, Уголёк и Кнопка радостно лаяли и носились по снегу.
— Закрой им рот, — попросил я. — Они нас выдадут…
— Что я с ними могу поделать? — расстроился Гриша. — Они совсем не умеют в войну играть.
Крадучись, мы обошли вокруг дома. Наших противников нигде не было. Ничего удивительного, услышав Гришиных собак, они надёжно спрятались.
— Собаки нарочно подыгрывают противнику, — рассердился я. — Они предупреждают его о нашем появлении…
— Тоже скажешь, — обиделся за собак Гриша. — Сам топает, как слон. Тебя за сто километров слышно.
Я не успел ничего ответить Грише, потому что в ту же минуту застрекотал автомат и следом за ним раздался мальчишеский голос:
— Падай, падай! Почему ты не падаешь? Ты же убитый…
Я растерянно глянул на Гришу. Мой друг застонал, гримаса боли искривила его лицо. Он прижал обе руки к груди, стараясь закрыть рану, и стал медленно оседать вниз. Последний раз вскрикнув, он растянулся на снегу, картинно разбросав руки.
— А ты чего не падаешь? Падай, падай, — как заведённый, повторял Андрей — мальчишка, у которого не было двух передних зубов, — то ли сами выпали, то ли потерял на войне.
Я отмахнулся от него и от двух его друзей, которые вовсю строчили по нас из автоматов. Умереть так здорово, как Гриша, я всё равно бы не сумел. Так красиво умирают только в кино. А чего зря валяться в снегу?!
Увидев, что их хозяин лежит неподвижно и не подаёт никаких признаков жизни, собаки завыли. Они хватались зубами за Гришину одежду, тянули изо всех сил, пытаясь поднять своего повелителя.
— Падай, падай, — истошно вопил Андрей. — Гришка, скажи своему вундеркинду, что он убит…
И тут случилось невероятное. Зарычав, Уголёк и Кнопка бросились в атаку на наших врагов. Андрей стал отбиваться от собак, а те рычали и пытались его укусить. А два его друга со всех ног кинулись
