Смотреть, что происходит с другими группами уже не было времени. «Мессершмитты» начали следующий заход. Мой хвостовой стрелок успел только крикнуть, что «их не меньше двадцати», и замолчал… Тут же вспыхнул наш левый ведомый. Он загорелся сразу весь, как будто был сделан из промасленной бумаги. Другой самолет, шедший в «верхней коробке», внезапно оказался перед нами. Он сильно горел и все больше сбрасывал скорость. Дистанция стремительно сокращалась, и столкновение уже было неминуемо, когда его настиг снаряд немецкого истребителя, попавший, видимо, в центроплан и разрушивший лонжерон крыла… Это был поистине coup de grace (с фр. милодосердный удар, прекращающий мучения – Прим. авт.), левая консоль вместе с моторами внезапно отломилась от фюзеляжа. В этом бедняге, несмотря на чудовищный пожар, оказывается было еще полно бензина, который хлынул в воздух навстречу нашей машине и тут же вспыхнул. Когда через мгновение дым и копоть остались позади, впереди нас уже ничего не было… Тут же шедшая в левом звене «крепость» превратилась в оранжевый шар. Окружающий воздух был на несколько секунд буквально пропитан множеством обломков, в основном мелких. Однако один крупный фрагмент конструкции нашел свою жертву, врезавшись словно топор в кабину соседнего в строю бомбардировщика, зацепив и оба правых мотора своей жертвы. Изуродованная «крепость» сразу пошла вниз… 351-я эскадрилья, которая возглавляла строй моей 100-й группы погибала прямо на моих глазах…
Не в силах усидеть за штурвалом, я при ка – зал второму пилоту держать курс, и занял место раненого стрелка верхней установки. Немцы в это время как раз выходили из атаки широким разворотом. Основная масса истребителей была вне досягаемости наших пулеметов, и большая часть наших стрелков даже не вела огонь, экономя боеприпасы для неизбежной схватки с Bf109 и FW190. Развернув турель, я увидел, что крайняя пара двухмоторных «мессеров» все же должна «зацепиться» за наши пулеметы. И точно: едва позволила дальность, все установки открыли шквальный огонь. Трассы пуль потянулись к обоим стервятникам. Ведущий тут же метнулся прочь, но ведомый не успел сманеврировать и был подбит. Впрочем, он был дьявольски живуч, и к тому моменту, как исчез в лежащих под нами облаках, уже выровнялся, хотя и волочил за собой хвост дыма.
Оглядев наш строй, я был потрясен: всюду зияли бреши, за многими самолетами тянулись шлейфы дыма. Около десятка машин, медленно теряя скорость и высоту, снижались. В том, что им уже не суждено приземлиться на своих аэродромах ни у кого не было ни малейших сомнений…»
Хотя и весьма беспорядочно, но американцы все же дошли до целей и отбомбились. Но путь на юг, хотя и был короче, все же оказался ничуть не легче того, которым самолеты прошли тремя днями ранее. Отсутствие истребителей сопровождения начало сказываться очень быстро.Эта ошибка дорого обошлась американцам: в течении почти всего пути они подвергались атакам истребители Люфтваффе и потеряли свыше 60 бомбардировщиков (40,8%), а 56-я истребительная группа недосчиталась 11 Р-47. Немцы потеряли всего лишь 17 FW190.
Тем временем осень вступала в свои права, и начавшая портиться погода начала оказывать все большее влияние на ход воздушной войны в Западной Европе. Если американским экипажам часто приходилось возвращаться, не выполнив задание из-за того, что назначенные цели были просто закрыты облаками, то пилоты тяжелых истребителей частенько не могли преодолеть мощные дождевые фронты, а то и попросту расходились со своими целями в облаках. Суровым испытанием для 8-х ВВС стало 9 октября, когда общие потери американцев составили 64 самолета, причем 15 из них пришлись на долю экипажей Ме410 из состава III/ZG1, а шесть уничтожили «старички» Bf110G из III/ZG26. Напоследок, уже в сумерках, над Ла-Маншем пара «свободных охотников» Ме410 из состава 14/KG2 свалила еще два бомбовоза.
Успехи новых «разрушителей» в «верхах» были оценены столь высоко, что несмотря на сохранявшиеся проблемы с двигателями DB603, Главный штаб Люфтваффе принял решение в сентябре перевооружить штабную эскадрилью KG51, а в октябре II/ZG26. Десятки сбитых В-17 и В-24 Геринг лично продемонстрировал Гитлеру, пообещав, что через два месяца «янки» вообще прекратят налеты на «тысячелетний» Рейх.
Справедливости ради необходимо отметить, что рейды на Швейнфурт, за исключением огромных потерь с обеих сторон (немцам пришлось в течение нескольких месяцев восстанавливать и рассредотачивать производство подшипников), оказали весьма незначительное влияние на общий ход вооруженной борьбы. Причиной этого был тот факт, что подшипники, по своей сути, являются изделиями длительного пользования, а потому немецкая армия и промышленность вполне обошлась имеющимися запасами, которые по длительности использования заметно превышали период времени, необходимый на восстановление производства.
Примерно в течение месяца 8-е ВВС приходили в себя, но последующие налеты проводились более осторожно, и до конца 1943 г. новым немецким тяжелым истребителям больше ни разу не удалось продемонстрирвать свои возможности, так как американские бомбардировщики старались избегать захода в их зоны действия, нанося удары по целям в Северо- Западной Германии, где их могли прикрывать собственные истребители.
Результаты налетов на Швейнфурт и другие объекты в глубине Германии вызвали неоднозначную оценку и в среде союзного руководства. Более того, среди высших чинов возникла дискуссия об обоснованности применения таким образом дорогостоящих четырехмоторных бомбардировщиков. В частности, начальники штабов американских вооруженных сил, встревоженные такими большими потерями, потребовали пересмотра плана операции «Поинтблэк», в рамках которой и осуществлялись налеты стратегической авиацией союзников. Целью операции был развал германского самолетостроения и всех связанных с ним отраслей промышленности. Руководство британского Бомбардировочного Командования было весьма недовольно тем, что в одноименной директиве прямо говорилось о том, что «действия английских бомбардировщиков должны проводится, насколько это окажется возможным, в дополнение к боевым операциям 8-х ВВС». С учетом, того, что противодействие немецких истребителей только возростало, как, впрочем, и общий выпуск самолетов на немецких заводах, результаты операции можно было считать попросту провалившимися. И все же, несмотря на эти трения, главная цель осталась прежней. Союзники лишь пришли к выводу о необходимости дальнейшего наращивания своих стратегических авиационных группировок, которым предстояло расчистить небо над Западной Европой от немецких самолетов к весне 1944 г
Мысль о том, что нападение – лучший способ защиты не нова, но в ряде случаев у командования Люфтваффе с ее реализацией возникали серьезные проблемы, корни которых, как ни странно, крылись в особенностях политического устройства самой страны! Еще в разгар битвы за Англию экипажи британских бомбардировщиков дали понять командованию Люфтваффе, что ПВО Германии отнюдь не представляет собой того «бронированного тевтонского щита», о котором громогластно распространялся рейхсмаршал Геринг.
При отсутствии бортовых РЛС немецким ночным истребителям требовалось немало времени на поиск во мраке ночного неба вражеских бомбовозов. Да и в самой тактике ночного перехвата многое в то время зависело от метеоусловий, наличия или отсутствия луны, а также Его Величества Случая. В то же время, немецкая авиаразведка смогла вскрыть едва ли не всю систему базирования Королевских ВВС, а потому местонахождение аэродромов Бомбардировочного Командования не составляло секретов Люфтваффе.
Ночной взлет десятков загруженных бомбами и горючим тяжелых самолетов в то время мало чем
