– Где ты их купишь?! Никишка по весне привез из Растяпина две колоды… Дак одну уж исхлопали.
Сам хозяин, замоховевший по самые глаза густой рыжей щетиной, с белой круглой лысиной на макушке, как в тюбетейке, сидел скромненько тут же на лавке, на краю от стола.
– Еще привезет… Ему не впервой бегать за длинным рублем, – сказал Бандей так, будто хозяина тут и не было.
– Ковда он поедет, ковда? – затараторила Ореха. – У нас тоже хозяйство. Небось раньше Покрова не вырвешься.
– Твое хозяйство вон – в сусеке кирпичи да кот на печи. Чего вам убираться? – посмеивался Бандей.
– А то у тебя у одного хозяйство? Мотри вон, в карты спустишь свое хозяйство, – не сдавалась Ореха.
– Я нажил, я и проживу…
На вошедшего Федьку никто не обратил внимания. Да и трудно было разглядеть от стола – кто там вошел? Сизые клубы табачного дыма начисто глушили свет на сажень от лампы. Федька постоял у дверей, послушал эту перебранку, подождал для приличия: не спросят ли, зачем пришел? Не спросили. Потихоньку присел с краю, рядом с хозяином.
– Ну, сколько тут собралось? – спросил Бандей, разгребая денежную кучу. – Боле десятки?
– Да тут рублей пятнадцать будет.
– Давай сосчитаю! – услужливо потянулся к деньгам вертлявый узкоплечий шапошник Василий Осипович Чухонин, по прозвищу Биняк.
– Не играешь и не лезь! – одернул его Бандей. – Вот – посчитай волосья у себя в ноздре.
Все засмеялись, а Биняк вдруг выпучил глаза, надул щеки, растрепал и смахнул книзу свои пшеничные усы и стал до смешного похож на Бандея.
– Мишка, давай свяжем? – в тон Бандею утробно пробухал Биняк.
– Чего? – опешил тот.
– Волосья… У тебя в ноздре, а у меня в заднице.
Все так и грохнули – кто на стол повалился, кто на лавке катался, аж затылком пол доставая.
– Ну, ладно, стучу, – сказал Бандей, перетасовал колоду и роздал карты.
– Дак сколько у тебя в банке-то? – спросил Лысый, первый картежник и вор на всю Сенную улицу, протягивая ладонь со своей картой. Он сидел рядом с Бандеем, с него и начинался новый круг.
– Рублей пятнадцать будет. А может, больше. Пересчитать, что ли? – сказал Бандей.
– Иду ва-банк. А там сосчитаем.
Все притихли. Бандей насупился, поджал губы и еще раз посмотрел свою карту.
– Давай, давай! – кривой усмешкой подбадривал его Лысый, а сам побледнел и тревожно бросал желтые рысьи глаза то на Бандея, то на колоду карт, зажатую в огромной ручище.
– Ну, на… – выдавил наконец Бандей и подал ему карту.
Лысый хлопнул по ней второй ладонью, быстро поднес карту к глазам и начал тянуть – так медленно сдвигал нижнюю карту, приоткрывая ту, неизвестную, что вся лысина его покрылась мелкими бисеринками пота. Наконец он шумно выдыхнул, отложил карты и, набычившись, сдвинув брови до красноты на лбу, задумался, весь ушел в себя.
– Ну? – сухим голосом спросил Бандей.
– Кинь еще одну, – сказал Лысый. – Открой!
Бандей выкинул короля червей.
– Ваша не пляшет, – Лысый открыл все карты и развел руками, – очко!
– А ну-ка, ну-ка! – потянулся Бандей к картам.
– Туз, шестерка, король.
– Эх, дьявол! Сверх казны взял, – крикнул кто-то удивленно.
– Ведь не положено к казне прикупать, – сказал Биняк.
– Это банкомету не положено брать, понял? – окрысился Лысый. – Ты кому подсвистываешь, суслик?
– Ну, договаривай! Кому он подсвистывает? – распалялся Бандей. – Мне, что ли?
– Нет… не тебе… Вон Нешке на печи.
– Ты Нешку не трогай, она не вашего поля ягода, – сказал Бандей.
– А я кто, по-твоему? Кто я? – распалялся и Лысый, подаваясь грудью на стол.
– Некто.
– Что значит нехто?
– Да будет вам! – просипел Никифор. – Вы ж играть пришли. А кто хочет скандалить – ступай на Красную горку.
