Пану Гаштольду доложили о приближении огромной толпы. Воевода, и так уже насмерть перепуганный грозным бедствием, вовсе впал в уныние.
Дверь отворилась, и на пороге появился Рейхенберг. За поясом его торчал большой охотничий нож, на левом боку висела длинная итальянская шпага. Воевода был настолько растерян, что не удивился этому внезапному появлению. Волнуясь, он сообщил немцу о приближении толпы.
– Вся стража и рейтары разосланы к городским воротам или для охраны присутственных зданий, костелов, панских имений. В замке осталась лишь горсточка солдат. Бог знает, чем может это кончиться…
– Чего вы опасаетесь? – спросил холодно Рейхенберг.
– Они станут требовать, чтобы я выдал им виновников.
– А почему бы вам не выдать виновников, пан воевода? – спокойно спросил немец.
– Но я не знаю их… – пробормотал воевода.
– Зато я знаю, – сказал Рейхенберг. – Повинно в злодействе православное братство, а главный зачинщик всему Францишек…
Воевода вздрогнул.
– Это… невероятно… Где доказательства?
– Пожар начался от друкарни Скорины и от его дома. На месте пожара был схвачен мастер, служивший у Францишка, по имени Войтех. Он сознался в том, что был подкуплен братством. Каких еще нужно вам доказательств, пан воевода?
Через окно доносился гул прибывающей на площадь толпы. Рейхенберг продолжал:
– Вот к чему привело ваше милостивое отношение к схизматикам! Разве я не предостерегал вас?
Воевода вздрогнул.
– Мое милостивое отношение? Но ведь вам хорошо известно, как ревностно я стоял на страже престола и церкви. Я никогда не был их другом. Я всегда ждал от этих людей и… и от самого Скорины…
– Воеводу! – ревела толпа.
– Пусть выйдет к нам воевода!
Иоганн схватил воеводу за руку и, потащив к окну, властно сказал:
– Хорошо! Скажите об этом им! Они ждут вас, идите!
В окно было видно, как огромная, волнующаяся, грозная толпа заполняла площадь перед замком. Люди все прибывали и прибывали.
Георгий тоже оказался здесь. Волосы его развевались на ветру, глаза блуждали по сторонам.
Кривуш крепко держал его за руку.
Они медленно продвигались сквозь толпу, сами не зная, куда и зачем. Вдруг площадь затихла. Дверь на балконе замка распахнулась, и двое слуг с зажженными факелами стали по ее сторонам. Еще секунда, и народ, требовавший воеводу, увидел барона Рейхенберга.
– Люди места Виленского! – крикнул он, простирая обе руки к толпе. – Ужасное бедствие постигло ваш славный город! Слуги дьявола обрушили свою злобу на мирных граждан. Но успокойтесь! Злодеи обнаружены!
– Кто они? – раздались яростные крики.
– Имена! Назови имена злодеев!
– Смерть поджигателям!
Иоганн потребовал тишины.
– Хорошо, я назову их, – сказал почти спокойно Рейхенберг, и голос его отозвался многоголосым эхом.
– Он назовет их, назовет… Тише!
Иоганн продолжал:
– Главный зачинщик и поджигатель – еретик, чернокнижник и колдун Францишек Скорина!
В наступившей тишине раздался звенящий женский крик:
– Ты лжешь, презренный!
– Маргарита! – вскрикнул Скорина и, вырвавшись из рук Кривуша, бросился на голос.
Маргарита стояла в толпе в изодранной сорочке, прижимая к груди ребенка.
– Маргарита, жена моя!
Расталкивая людей, Георгий пробивался к жене и сыну. Кривуш едва поспевал за ним.
– Люди! – загремел с балкона Иоганн. – Вот он, ваш злодей! Хватайте и судите его сами! Я разрешаю вам! Хватайте, не то он скроется от возмездия!
Соседние ряды колыхнулись. Послышались гневные возгласы. Вокруг Скорины образовалось свободное пространство. Еще никто не решился дотронуться до этого человека.
– Я никуда не скроюсь! – громко сказал Георгий, обратившись к толпе. Лицо его было гневно и величественно, голос тверд. Он взял Маргариту за руку и двинулся к замку.
