Лара явно проигрывала. Глеб понял, что голыми руками с этим монстром не справиться, вскочил на ноги, сорвал с пояса солдатский ремень и захлестнул ленту о ладонь.
Клинобородый с удивлением оглянулся, пытаясь оценить опасность нового оружия. В этот момент, весьма кстати, Лара сделала ему очередные «ножницы». Глеб резанул ремнем. Этот удар означал конец схватки. Худое тело сломалось, и противник свалился наземь, свернувшись в жучка.
– Уходим, – сказала Лара. – Он очнется, и мы с ним уже не сможем справиться.
– Ты его знаешь?
– Да-да. Уходим.
Уже под скрип калитки Глеб оглянулся. К поверженному гостю вразвалку ковыляла тетя Дуся. С опаской глянув на скифскую бабу, она склонилась над бесчувственным телом, явно намереваясь оказать скорую медицинскую помощь.
Они быстро и молча шли, миновали околицу станицы, Глеб едва поспевал за длинноногой девушкой. Ножницы, значит. Ну-ну. Оказывается, черные археологи владеют какой-то особой системой борьбы. Значит, человек, доставивший подделку, был из той же породы, что и Лара, но из другой команды – иначе зачем им было драться?
Но если эта баба фальшивая, то, может быть и та, в склепе – тоже? Просто чутье подвело Глеба. Ему вдруг пришла в голову дикая, фантастическая мысль. Он даже воскликнул вслух, глядя на узкие бедра девушки, шагающей чуть впереди.
– Послушай-ка, подружка… – начал было он, но Лара вдруг резко остановилась и перебила его:
– Ты играл на дудке!
– С чего ты взяла? – удивился Глеб.
– Ты играл на дудке, – повторила она.
– Играл, ну и что?
Лара достала из сумки дудку и сунула Глебу под нос, крепко держа артефакт в руках.
– Какие ты взял ноты? – строго спросила она.
Глеб пожал плечами и указал на отверстия: ре-до-ре-до– ми… «Чижик», он «Чижик» и есть.
Лара облегченно вздохнула и спрятала дудку обратно в свою заплечную холщовую сумку с бахромой.
– Ты и представить себе не можешь,
– Да? – удивился Глеб. – Тем, что играл «Чижика»? Ну-ну… Между прочим, эту дудку вообще неплохо было бы сдать мне в руки.
– Это моя вещь.
– Ты стащила ее в раскопе.
– Нет, я привезла ее с собой.
– Почему же на ней этот знак? Тот же, что и на стене склепа?
– Этот знак… – Лара запнулась. – А ты точно уверен, что на стене склепа есть такой знак?
– Я не слепой, – сказал Глеб.
– Знаю я, что ты не слепой. Есть там этот знак или нет?
– Есть. Да я его и раньше видел, – вдруг вспомнил Глеб. – На какой-то амфоре. Она есть у меня в каталоге.
– Где каталог? – спросила Лара деловым тоном.
– У меня на камералке.
– Тогда пойдем на камералку, – дурным эхом отозвалась девушка.
– Послушай, – сказал Глеб. – Эти знаки на сосудах – всего лишь клейма мастеров, которые их изготовили.
– Это твое мнение.
– Это научные знания.
– Они ничего не стоят.
– Что же такое, по-твоему означают эти символы?
– Ну… Часто это и вправду печатки мастеров. Часто, но не всегда… Короче! Веди меня в свой каталог. Меня
Девушка нравилась ему все больше. Глебу уже было вполне ясно, что она просто имитирует какой-то молодежный стиль с одесским прононсом, причем, не очень-то и умело. То, что скрывалось в этой изящной маленькой голове, под гладкой челкой и тугой косичкой, было значительно больше, чем выдавалось на поверхность. Айсберг, да и только!
Глеб подумал, что именно сейчас может нырнуть, пусть на самую малую глубину. Если она говорит правду, и дудку на самом деле взяла не из раскопа, а где-то еще, а монетку стащила для отвода глаз. Вернула и все. Что же на самом деле интересовало ее в склепе?
– Послушай, Лара, – сказал он, впервые назвав девушку по имени. – Что ты ищешь? Скажи, наконец, что тебе нужно? Ты вертишься вокруг раскопа. Ценные вещи не взяла, монетку вернула. Статую тебе привезли, но почему-то фальшивую. Головы нам морочила, переоделась приведением и напугала моего сотрудника. Тебе еще повезло, что Сед верит в приведения. Был бы там в тот момент я, то показал бы тебе привидение!
– Привидение на самом деле есть, – сказала Лара. – Это не совсем обычный могильник. В этом склепе хранился… Хранилась – амфора!
– Какая амфора?
– Небольшая амфора для вина, только и всего. В склепе я искала именно ее.
– Но в склепе я не видел никакой амфоры!
– Она там была, – сказала Лара. – Та самая, со знаком. И амфору прячут не в любом могильнике, а в том, где есть привидение.
– Какое привидение? – терпеливо спросил Глеб. – Почему в одном месте привидение есть, а в другом – нет?
– Все дело в том, как умер человек. Как это по-вашему? Душа, которая не успокоилась, что ли?
– Что значит – «по нашему»? – с раздражением спросил Глеб. – А как – «по-ненашему»?
– Я хотела сказать: по-крестьянски.
– По христиански, – поправил Глеб.
– Вот-вот. По-кхристиански. А по-гречески – это тот, кто не переплыл Стикс.
– А что, бывали и такие?
– Конечно. Самоубийцы, например. Страшный грех. Все живут, наслаждаются жизнью. Пьют, едят, женятся. А эти… Мерзавцы просто. Короче! Ты покажешь мне амфору или нет?
– Да покажу, конечно! Я же сказал: она есть в моем каталоге. Только нам придется сначала завернуть в лагерь и проверить главный раскоп. Тебе же ведь это должно быть интересно?
– Да нет, – сказала Лара. – Вовсе мне не интересны твои раскопы.
– Ни за что не поверю, что археолог, пусть и любитель, равнодушен к фундаментам Гермонассы, до которых мы не так давно добрались.
– Да никакой я не археолог.
– Ну, а кто же ты?
– Я Лара. И я хочу взглянуть на амфору. Просто посмотреть и ничего более. Даже трогать ее не буду. Веди меня скорее в свой каталог.
– В камералку, – уточнил Глеб. – Но сначала, – он с искренней горечью вздохнул, – я должен проверить работу моих людей. И жизнь их – тоже.
Жизнь лагере била ключом или шла своим чередом, если для посвященного. Приехавшая вчера новая группа из Омска, люди, еще не оформившиеся, не получившие почетного права на лопаты или носилки, шумно и страстно пьянствовали на майдане. Глеб обычно давал на это дело один день, прекрасно понимая, что вновь прибывшим необходимо расслабиться, иначе вся их дальнейшая работа пойдет вкривь и вкось. А вот почему среди них мельтешила белобрысая голова Седа, было не ясно. Вернее – ясно вполне, но не совсем правильно.
